«В Пасанаури, в жарком богатом селении с двумя гостиницами и несколькими духанами, друзья выпросили чурек и залегли в кустах напротив гостиницы «Франция» с садом и двумя медвежатами на цепи. Они наслаждались теплым вкусным хлебом и заслуженным отдыхом».
Эти строки из нетленного романа Ильфа и Петрова я начала мучительно вспоминать, когда впервые оказалась в Пасанаури (где, к слову, живу с того самого дня…).
Не то, чтобы я помнила роман так досконально, что могла бы процитировать любой отрывок по памяти. Нет. Конечно же нет, хотя помнила и помню многое из этой книги. Но вот гостиница «Франция» в советском произведении о советском же строе и быте(!) мне запомнилась сразу, еще в детстве, когда впервые читала (лет в 11-12).
Мне много чего запомнилось из этой книги.
Время благословенного НЭПа, о котором регулярно в беседах со мной вспоминала моя прабабушка — замечательная рассказчица. Кооперативные магазины, Торгсин, доставка букетов, многое-многое другое из того бытового интересного (еще до репрессий 30-х годов), чего в моем детстве, конечно, уже не было, а в ее молодости (время, описанное в романе) было. Мне от той прекрасной эпохи достались в наследство замысловатые «митинки», креп-жоржетовые блузочки, шляпки-клош и многое другое очень диковинное. Более того, все это мною активно носилось, никогда не выглядело вычурно и неуместно, а иногда даже было последним писком уже новой (но старой) моды.
Ильф и Петров в своем замечательном романе-путешествии невероятно остроумно смогли показать и современникам, и последующим поколениям быт, нравы, характеры того времени, да и само время тоже, целую безвозвратно ушедшую эпоху конца 20-х годов XX века.
Итак, Военно-Грузинская дорога, 20-е годы XX столетия. Советская Грузия. Пасанаури. Гостиница «Франция» с медвежатами в саду. Именно она, эта гостиница, интересует нас сегодня.
Несколько лет назад через Пасанаури пролегал наш путь от Казбеги к Тбилиси и, поскольку мы окончательно устали и вымотались (сейчас не об этом — как, когда и почему), то решили найти что-то подходящее и передохнуть, заночевав там.
Подходящее в нашей семье — тихое место с набором необходимых нам элементов комфорта. Все (вот абсолютно все)тогда для нас в этих местах было впервые (да и на самой Военно-Грузинской дороге мы оказались в первый раз, хотя мысленно проезжали и проходили по ней не раз и не два, читая нетленные и очень смешные строки некогда запрещенного романа (да-да, довольно долго роман был запрещен), пересматривая фильмы о путешествии концессионеров за бриллиантами мадам Петуховой. Но одно дело читать, смотреть кино и представлять — совсем другое оказаться самим в этих местах, проезжая через сугробы в человеческий рост и испытывая (по неопытности) легкий ужас (назовем его трепетом) перед каждым поворотом на серпантине (это сейчас уже мы спокойно ездим каждый день, не обращая внимания на извилистость трассы и высоту местожительства , а тогда….).
В общем, изучив предложения известного международного гостиничного сайта, мы остановились на цифре «1892»
Ого!
Что это?
Как?
Неужели какой-то отель в этих местах мог существовать с …1892 года?!
Это шутка?
А революция? А Гражданская война? Разруха? Советская власть? Репрессии? Экспроприация, в конце-концов?
В общем, мнения семьи разделились. Одни выражали настойчивый оптимизм, другие — осторожный пессимизм.
Но… Всем очень хотелось принять душ, поесть, уснуть в теплой и удобной постели где-нибудь в тишине.
В общем, решили не спорить, а убедиться лично в том, что все это не блеф и не рекламный трюк.
Как?
А надо туда приехать!
Несмотря на усталость, путешествие снова нам нравилось. Тем более, нас ждала такая(!) достопримечательность.
Цифры «1892» мы увидели сразу, подъезжая к отелю. Та же вывеска нам сообщала о ресторане грузинской кухни, винном погребе, вай-фае….
В общем, все звало нас остановиться именно в этом месте.
А место оказалось приметным.
И не только тем, что Пасанаури — родина хинкали. И не тем, что именно здесь встречаются и текут, не смешиваясь, Белая и Черная Арагви, а по берегам лежит черный песок. И не тем, что когда-то здесь был невольничий рынок. И не царским военным госпиталем. И не тем, что здесь были и останавливались все известные путешественники по Кавказу.
Гостиница «Франция»!
Да-да, та самая, из романа Ильфа и Петрова (точнее, «Старая Франция»), которой с 1892 года и до революции владел Алексей Григорьевич Меликов (Меликишвили), а после революции (и экспроприации, естественно) его чудесным образом не убили, не посадили, не сослали, а оставили управлять любимым детищем. Это было одним из редких «разумных» (насколько это вообще возможно) решений новых властей — не разорить налаженное хозяйство.
Алексей Меликишвили стал директором своей же бывшей гостиницы, которую холил и лелеял всю свою жизнь, как и тогда, когда она была его собственностью.
Вот в этой-то гостинице и родились (как говорят — в благодарность за отличный прием и вкусный стол) те самые строки в «Двенадцати стульях» (говорят, что и некоторые (а может и все?) главы о Военно-Грузинской дороге родились тоже здесь — в уюте, комфорте пасанаурской гостиницы).
Со временем гостиница сменила название и приобрела иной статус. «Старая Франция» стала «Интуристом», директором которого высочайшей милостью советских тбилисских начальников был назначен уже сын Алексея — Николоз (Коля или Коля-немец, как его звали очень многочисленные «большие» и «маленькие» знакомые, коллеги, сослуживцы. Личностью в Грузии он был известной (но сейчас не об этом). «Немец», потому что в грузинском роду были и немцы).
История назначения Коли достойна отдельного рассказа, но это, как говорится, уже «совсем другая история».
Так или иначе, управлять гостиницей продолжил потомок её основателя, что не могло не радовать бывшего владельца и не вселять надежду на то, что любимый отель остается (хотя бы так) в семье.
Николоз управлял «Интуристом» весьма успешно на протяжении всего времени до перестройки и объявления Грузией вновь своей независимости. Человеком он был неординарным (об этом, может быть, как-нибудь отдельно), владел несколькими европейскими языками, умело выстраивал отношения с разными поколениями советских грузинских руководителей, что позволило уже и ему фактически сохранить гостиницу для следующего поколения семьи — для семьи его единственной дочери Нино, которая вместе с мужем Зазой решила выкупить (когда снова стало можно) у государства то, что основал ее дед и так умело и бережно сохранил отец. Было сложно, было невыносимо трудно, но Нино и Заза справились, выкупили и стали самостоятельно управлять и развивать основанный предками бизнес.
Риск был нешуточным, но внучка Алексея и дочь Николоза очень смелая и целеустремленная дама. В прошлом юрист и даже металлург, Нино Меликишвили получила еще и профессию повара (и квалификацию шефа), научилась открывать и управлять ресторанами (именно она стояла у истоков известной грузинской ресторанной сети), но все же решила, что дороже всего ей семейное дело, которое надо продолжить.
Вместе с мужем (Зазой Апцаури) они переехали из Тбилиси в Пасанаури и под руководством отца Нино начали возрождать старые традиции, совмещая их с последними достижениями прогресса.
Из семейного архива Меликишвили-Апцаури Нино достала старинные рецепты хинкали и хачапури, других грузинских блюд, которые ее бабушка-немка, вышедшая замуж за грузина, мама и дедушка Зазы (известный когда-то от Казбеги до Душети шеф-повар Иосиф (Йосеф) готовили по-особенному.
Для работы в ресторане Нино и Заза пригласили местных мастериц и кулинаров (еще и с их семейными рецептами и секретами) и, отбирая все самое вкусное и самое лучшее, создали уникальное меню.
Так гостиница и ресторан семьи Меликишвили получили третью жизнь и новое дыхание.
Вместе с новой жизнью семейный бизнес получил и новое название:
«Garden Pasanauri 1892».
Garden — тот самый сад, о котором писали Ильф и Петров — сохранился фактически в неизменном виде. В нем растут красивые цветы, диковинные кусты, деревья, некоторым из которых больше 100 лет. В саду проложены дорожки, на нескольких уровнях (по высоте, это же горный сад) расположены разные беседки и площадки с балконами. В саду есть водопад, воды которого уходят во двор гостиницы мурчащим ручейком, через который перекинут горбатый мостик с перилами. В небольшом бассейне в саду летом плещется форель, которую на месте могут очень вкусно приготовить даже самым взыскательным гостям (и они останутся довольны). Все блюда готовят на горной воде персонального источника легендарного ресторана, в котором любили и любят бывать самые разные гости — и сильные мира сего, и взыскательные (заранее подготовившиеся) иностранные туристы, приезжающие специально на хинкали и пхловану Нино, и случайно проезжающие путешественники, любители горных лыж и хайкинга, и тбилисцы, наведывающиеся специально за 70 км поесть хинкали по старинным пасанаурским рецептам семьи Меликишвили-Апцаури.
И в замечательном, очень современном (где есть все необходимое для хорошего отдыха) семейном отеле, и в очень атмосферном и аутентичном ресторане, и в похожем на музей марани (винном погребе) всегда рады гостям, которых любят, стараются обычный обед превратить в запоминающееся событие, а семейное торжество сделать незабываемым.
Здесь помнят и чтут традиции предков, соблюдая все современные нормы и технологии.
В ресторане и в гостинице много старинных вещей, сохраненных семьей, фотографий времен основания дела Алексеем Меликишвили , первого автопробега Ленинград-Москва-Тифлис, поэтому ощущение, что 100 лет назад здесь точно так же ели хинкали и отдыхали Ильф и Петров, обсуждая ту или иную сцену будущего романа, не покидает тех, кто в нынешнее время приезжает в Пасанаури и останавливается в «Garden». А в марани, наполненным духом старого грузинского дома, можно насладиться самыми разными и изысканными грузинскими винами, придаться философствованию в кругу друзей, как учил Плутарх в своих «Застольных беседах» и блеснуть эрудицией, вспоминая любимые места из «Двенадцати стульев».
А еще и в ресторане, и в марани, и в саду, и в отдельном, очень укромном каминном зале (моём любимом месте зимой и поздней осенью) , и просто во дворе гостиницы можно пройти мастер-класс у Нино и узнать хитрости, примудрости и секреты приготовления фирменных блюд семьи Меликишвили -Апцаури.
И это стоит того, ведь всем этим «мелочам» уже точно не меньше 130 лет., о чем непременно напоминают четыре цифры — «1892»
Виктория Синдюков