Каждый эпизод из его напряженной, полной риска работы мог бы послужить сюжетом для детективного романа. Но одна удивительная история, ставшая почти легендой, сделала его самым популярным и уважаемым сотрудником уголовного розыска. О своей беспокойной, богатой событиями жизни рассказывает бывший министр внутренних дел Роман Гвенцадзе.
Небольшая квартира недалеко от Навтлугского рынка полна воспоминаний. Здесь прошли детство и юность Романа и поэтому он не собирается никуда переезжать: «Я вырос в этом старом тбилисском дворе, где все – единая семья. Здесь у нас коммунизм. Мне трудно расстаться с моим домом, хоть он и стар, обшарпан, но мне очень дорог. В этом районе, где часто происходили драки, разборки, потасовки, я многому научился. Физически был сильным, здоровяком (точно, подумала я, глядя на его огромные кулаки), смелости хватало, еще и боксом занимался, так что отступать перед противником не собирался, тем более, если приходилось защищать слабого, постоять за правду и справедливость. Любил рисковать, видно, предчувствовал, какая работа ожидает впереди. С детства зачитывался детективными произведениями и мечтал работать в милиции».
Скромность, честность, любовь и взаимоуважение царили в семье Гвенцадзе. Родители, экономисты, трудились в поте лица и детей приучили к трудолюбию, добросовестности. Роману с ранних лет пришлось работать, помогать семье. Одновременно учился на строительном факультете политехнического института, по окончании которого стал работать в Институте строительной механики и сейсмостойкости им. К.Завриева. Считался способным, перспективным работником, имел изобретения, по совету своего руководителя готовился защитить диссертацию, а душа все тянулась к оперативной работе, страсть как хотелось работать в уголовном розыске, но инженера-строителя, настойчиво пытавшегося устроиться на службу в УВД, вежливо отправляли отказом обратно. «Однажды мой друг, зная о моей мечте, привел к тогдашнему начальнику тбилисского отдела уголовного розыска Джемалу Микеладзе: «Возьми к себе этого парня, не прогадаешь». Так, в 1974 году я стал инспектором уголовного розыска. Девять месяцев рядовым «без звездочки» служил, а потом быстро стал повышаться в звании. За это время окончил юридический факультет ТГУ».
Смелость, решительность, умение быстро реагировать в опасных ситуациях, добросовестное отношение к службе сделали его одним из лучших оперативных работников, снискали уважение начальства, любовь всего оперативного состава и известность среди населения, включая представителей уголовного мира, что, в конечном итоге, завершилось генеральским званием и должностью министра внутренних дел.
34 года честной, самоотверженной службы – это были годы вечной готовности, бессонных ночей, схваток с преступниками, перестрелок, погонь и засад… была абхазская война, 9 апреля, тбилисская война. Роман всегда находился на переднем крае, первым выходил один на один с преступником, врывался в здание, где находились вооруженные уголовники, не опасаясь пули. Есть что вспомнить умудренному опытом человеку, прошедшего сквозь огонь и воду, но и тайн немало хранит его память. Роман считает, что не следует все выносить на свет Божий, есть темы, которых лучше не касаться, а о том, что посчитал нужным, он рассказал в двух детективных романах «Черный квадрат» и «Роковой выстрел», по мотивам которого был снят фильм. На мою долю тоже осталось несколько интересных эпизодов. Особенно заинтересовалась известной историей, после которой во всех отделениях внутренних дел союза вывесили плакат с фотографией Романа и надписью: «За мужество и бесстрашие, проявленные при задержании особо опасного преступника, лейтенант милиции Роман Гвенцадзе награжден орденом Красной Звезды».
«Дошла информация, что известный главарь банды (в разговоре Роман умышленно не называл фамилии) скрывается в Пятигорске. Выехала наша оперативная группа, вышли на след, зажали преступника. Он отстреливался до последнего патрона, а потом пустил пулю себе в живот. Так я его, тяжелораненного, на спине до больницы дотащил, и кровь свою перелил, а после отправил куда следовало. У него в камере мое фото висело. Этот поступок привел многих в изумление: как так, правоохранитель спасает жизнь правонарушителю! Я никогда не стрелял на поражение, никого не убивал. Всегда искал в преступнике крупицу человечности, порядочности, хотел докопаться до истинной причины его падения и если находил самую малость положительного, старался помочь, не оскорблять его достоинства, стремился разрушить стереотип, что все преступники – исчадье зла. А в ответ получал их доверие, уважение, правдивость и, очень часто, помощь в раскрытии преступления. Был такой случай: один за другим ограбили три ювелирных магазина, 20 кг золота и драгоценностей унесли. Работали очень тонко, искусно, не за что было зацепиться. Полтора года глаз не смыкали – преступлением века сочли. Но раскрыли. И, признаюсь, помогло доверительное взаимоотношение с бывшими осужденными. И в органах, и в уголовном мире знали, насколько я неподкупен, считали справедливым, бескорыстным и милосердным сотрудником, поэтому пользовался авторитетом. Начальство прощало мне мой либерализм, уголовники уважали за честность, знали, раз дал слово, не предам. Да, я часто «нарушал закон», отпуская на волю задержанного, но без всякой корысти, а лишь потому что знал – тюрьма не исправляет, а еще больше ожесточает, озлобляет человека, губит всю его жизнь».
Разумеется, такая мягкосердечность не распространялась на матерых преступников вроде убийцы сотрудника милиции, дважды сбежавшего из КПЗ, которого Роман «снял» с товарного поезда в Самтредиа, или насильника, надругавшегося над малолетней девочкой. Роман вспомнил о случае с вором, сбежавшим за год до освобождения из зоны прикрепления. “Ну, сглупил, захотелось по городу прогуляться”. Я отпустил его, даже денег на дорогу дал. Спустя много лет в мой кабинет вошел видный, хорошо одетый мужчина. Улыбаясь, протянул руку. Я сразу его по глазам узнал. «Спасибо тебе за тот урок. Если бы не ты, не знаю, как бы моя жизнь повернулась». Оказалось, что он уехал в Ташкент, там окончил институт, работал, до большого начальника дослужился, семью завел, — человеком стал. «Знаю, — говорит, — взяток ты не берешь, возьми на память зажигалку». Вот бывали и такие случаи».
После каждого удачно завершенного дела, раскрытого преступления – а их количество Роман не может сосчитать, помнит, что нераскрытых было 3 или 4, — помимо радости и профессионального удовлетворения он испытывал блаженство от возможности наконец-то выспаться, но это ему редко удавалось. Звонок среди ночи заставлял вскакивать, ехать в управление и приниматься за новое дело. Во всех операциях Роман самолично принимал участие, независимо от того, был он рядовым инспектором, начальником управления или министром.
Интересными оказались его рассуждения об оперативной работе. «Конечно, главнее – профессионализм, смекалка, проницательность, быстрое реагирование, особое чутье, но многое зависит и от удачи. Можно месяцами ломать голову и не добиться результата, а если «госпожа удача» улыбнется, самое тяжкое, запутанное дело можно быстро раскрыть. Огромное значение имеют практические навыки. Если честно, всю работу проделывает оперработник: собирает факты, улики, информацию, работает с агентурой, выявляет связи, создает общую картину преступления и уже готовый материал представляет следователю, а уж дальше расследование ведет следователь. Чтобы стать хорошим оперативником, требуется минимум 5 лет. В наше время нам очень помогали старшие, опытные работники, приходили даже те, кто был на пенсии. Учили, советовали. Это очень влияло на нашу работу, профессиональное развитие. К сожалению, сегодня знания бывших сотрудников оказались ненужными, хотя можно было бы пригласить их (кто еще остался жив) консультантами. Они с радостью применили бы свои знания и опыт для обучения молодых. Помню, приехал к нам начальник Чикагской полиции. Ознакомился с работой, просмотрел данные о раскрытых преступлениях и ахнул: 80-90%. О таком показателе мы только мечтаем. Вот так работали, но не афишировали, не задавались. Да и для населения не все было доступно – не доводили до сведения. Просто это была наша работа на благо народа».
Как же семья относилась к тому, что Роман дневал и ночевал на работе, рисковал жизнью? «Отец одобрял, гордился, жена давно привыкла, а вот мать никак не могла успокоиться, все просила найти работу поспокойнее. Когда я вернулся из Пятигорска, после той известной операции, мать в пять часов утра встретила меня у порога. «Во сне тебя видела, — говорит, — по полю бежал, за кем-то гонялся, а потом окровавленного человека на спине нес». Я ушам своим не поверил, все в точности, словно в кино, рассказала. Как я ни доказывал, что был в командировке в Кутаиси, не поверила».
Оперативная работа для Романа закончилась в 1993 году, в возрасте 47 лет он ушел из органов, и вдруг оказался не у дел. Началась безработная, обыденная жизнь (шесть лет — до 1999 года – бездействия), чуть не приведшая его к депрессии. Но было одно, святое для Романа занятие, не дававшее упасть духом. Еще с 1982 года он с группой энтузиастов поднимался к крепости Нарикала и собственноручно восстанавливал церковь св. Николая. В 1996 году церковь была освящена.
В трудные для Романа времена рядом были друзья, которые не позволили ему окончательно опустить руки. Утренние прогулки на Черепашьем озере, задушевные разговоры, воспоминания помогли Роману воспрянуть духом. Он и сегодня, несмотря на больные суставы, ежедневно, с помощью друзей, поднимается к Черепашке.
В 1999 году Роман был избрал в парламент республики. К этому времени он уже вернулся к прежней работе. «Я был свидетелем многих событий. На моих глазах происходили акции, митинги, началось национальное движение. Я пережил 9 апреля, тбилисскую войну, абхазскую войну, плен, смену власти – помню все и всех, что было и как было. Знаю, как отличить правду от лжи, истину от вымысла, но не хочу и не считаю нужным возвращаться к прошлому».
— Неужели никогда не ощущали страха быть убитым, оставаясь наедине с преступником или попадая в перестрелку?
— Нет, — так уверенно заявил Роман, словно речь шла о прогулке, — во время операции о смерти не думаешь, все внимание переключено на действия. Если одолеет страх – одолеет и противник».
Ни преступники, ни ранения, ни проведенные без сна и отдыха годы не смогли одолеть этого сильного, бесстрашного человека, а вот перед обострившейся болезнью оказался бессильным. Странно было видеть его сидящим без движения в кресле. Но в последнее время появилась надежда на выздоровление. Эту веру помог обрести архитектор Гуджа Кахадзе.
«Я сначала не верил, не ожидал, что такое может произойти. Когда товарищи привели меня к Гудже, на старые корты, спросил, когда смогу ходить? Он ответил: через несколько часов. Засомневался: не врач, не специалист, чем он может мне помочь? Не знаю, что он со мной сделал, какие чудодейственные упражнения применил, но возвращался я оттуда хоть и с трудом, но на своих двоих, без помощи. Всего 20 дней прошло, но уже могу свободно передвигаться. Продолжаю заниматься, надеюсь, бегать скоро буду. Кто не верит, пусть со мной пойдет и воочию убедится, сколько подобных мне начинают ходить благодаря этому чудесному человеку».
Ответ на вопрос, вернулся бы он к прежней профессии, если бы можно было повернуть время назад – мне был заранее известен.
«Конечно! Да я во сне вижу, как раскрываю преступление. Мечтаю взять самое запутанное дело, сесть в маленькой комнатке и работать. Уверен, быстро справлюсь. Сколько знаний, опыта накопилось за столько лет – примените, учитесь, запоминайте! Мне что надо? – стол, стул и… преступник. Нужен буду – с удовольствием помогу. Об одном жалею: многих мог уберечь от тюрьмы, спасти, поставить на правильный путь. Не успел!»
Думаю, напрасны сожаления Романа. Бескорыстная, самоотверженная служба на благо народа, спасение душ и жизней многих из преступного мира, восстановление церкви – этих трех важных и благородных деяний, совершенных им, хватит, чтобы считать Романа Гвенцадзе настоящим и счастливым человеком.
Додо АХВЛЕДИАНИ.