– Наша встреча совпала с периодом, когда в грузинских СМИ активно обсуждается вопрос о состоянии грузинских памятников на территории Абхазии. В частности, речь идет об Илорском храме Святого Георгия, который находится неподалеку от вашего родного города – Очамчире. Видимо, там, действительно, есть проблемы, которые надо решать. Но вы, насколько известно, выступили с параллельной инициативой – строительства Илорского храма Святого Георгия в Тбилиси.
– Действительно, великая православная святыня – Илорская церковь святого Георгия – сегодня больше напоминает избу, прости меня, Господи, чем Божий храм. Она выкрашена в белый цвет, с какими–то несуразными синими разводами, над ней установлен купол, форма которого не свойственна грузинской церковной архитектуре. К сожалению, есть определенные трудности и с другими грузинскими памятниками в Абхазии. Их надо решать, задействовав все имеющиеся возможности. Но строительство Илорского храма Святого Георгия в Тбилиси, которое ведется по проекту архитектора Темура Беридзе, связано не с этим.
– А где строится эта церковь?
– Если ехать по мосту Вахушти в сторону Дидубе, по левую руку можно видеть сквер, спускающийся к набережной Куры, который расположен на территории 18 тысяч квадратных метров. Из них 3 500 м2 выделено под строительство храма. Началось же все с того, что я передал Грузинскому патриаршеству принадлежавшие мне 1 337 м2 с тем, чтобы построить там Илорскую церковь Святого Георгия.
– То есть, вам на территории сквера принадлежал участок земли, и вы решили передать его церкви. Как это произошло?
– Спокойно, без лишнего шума. Вдвоем с представителем Патриаршества мы пришли к нотариусу и засвидетельствовали у него факт передачи и приема. Сейчас строительство идет полным ходом, что–то уже построено. Собственно, каждый, кому это интересно, может прийти и посмотреть, что там происходит. Скажу лишь, что возводится грандиозный комплекс, центром которого будет Илорская церковь Святого Георгия.
– Насколько можно судить по макету, это не будет повторением той церкви, которая находится в Абхазии.
– Нет. В копировании нет никакой необходимости.
– Не могу не спросить вас вот о чем. Не может ли быть воспринято решение строить церковь в Тбилиси как отказ от Илорского храма Святого Георгия в Абхазии, или, если хотите, признание того, что мы окончательно потеряли эту святыню?
– Ни в коем случае. В нескольких публикациях в грузинских газетах я постарался разъяснить свою позицию по этому вопросу, которая, как мне кажется, не может иметь разночтений. Вообще же, я не из тех людей, которые разбрасываются Родиной, ее святынями, дорогими нашему сердцу могилами. Идея строительства храма зародилась в разговоре с другом моих сыновей, уроженцем Сухуми по фамилии Кучухидзе. Я написал обращение к Католикосу–Патриарху Всея Грузии, составил список людей, с которыми счел своим долгом обговорить этот замысел, и пригласил их к себе домой. Пусть простят меня не менее заслуженные члены нашего общества, которых не оказалось в этом списке. Но все те, кто откликнулся на мое приглашение, несомненно, относились к числу людей, мнение которых много значит для меня, и не только для меня. Это – выходцы из Абхазии – сухумчане, очамчирцы, гагринцы, гальцы и так далее, представители лучших грузинских и абхазских фамилий, люди достойные и авторитетные. Кажется, в первый раз в жизни я принимал дома гостей не за накрытым столом. Мы обсудили текст обращения и все единодушно приняли его. В обращении к Патриарху, в частности, говорилось о том, что, в силу сложившихся обстоятельств, многие верующие православные христиане лишены сегодня возможности поклониться православной святыне – Илорской церкви Святого Георгия. Поэтому мы просим благословения на строительство метохиона этого храма. Это принято в православной традиции, есть Афон и Новый Афон, Иерусалим и Новый Иерусалим и так далее. А через два дня я и Кучухидзе были приглашены в кафедральный собор Святой Троицы на встречу с Патриархом.
– Как воспринял вашу инициативу глава Грузинской православной церкви?
– В присутствии Цхум–Абхазского митрополита мы передали Его Святейшеству и Блаженству наше обращение и объяснили, что собираемся делать. «Я счастлив, – сказал Патриарх. – Я благодарен. Вы взялись за большое дело. Где вы собираетесь строить?». Он благословил нас и дал право выбрать место для строительства. Мы решили, что лучше места, чем то, где у меня был участок земли, в Тбилиси не найдешь. Все произошло быстро и легко. Причем, с самого же начала у нас не было страха перед тем, что мы не осилим это грандиозное строительство. Оно ведется всем миром, помощь поступает отовсюду и, уверен, будет поступать и впредь. Ведь наши люди сегодня разбросаны по всему земному шару.
– Вы имеете в виду выходцев из Абхазии?
– Их тоже. Но не только их. Я всех имею в виду. Ведь Илорская церковь – это достояние всего православного мира, туда приходили православные паломники со всего света. А мы, православные христиане – народ крепкий. Помню, как известная учительница из Очамчире Тина Абашидзе передала мне на строительство церкви кольцо, подаренное ей мужем, замечательным человеком, футболистом тбилисского «Динамо» Амираном Ткебучава, которого уже давно нет в живых. Она сказала, что, если это кольцо пойдет на такое благое дело, то тем самым и душа Амирана будет в нем участвовать. Кто знает, может быть, эта церковь станет нитью, которая перекинется между нами и нашими братьями и сестрами в Абхазии. То, что у нас произошло и продолжает происходить до сих пор, – это беда, болезнь. Но всякая болезнь когда–нибудь проходит, и наступает нормальная, здоровая жизнь.
– Я знаю, что уже назначен настоятель строящейся церкви.
– Это молодой 26–летний священник Леван Джанашия. Тут тоже прослеживается глубокая символика. Сам он выходец из Абхазии, уроженец Гагра. А дед его деда служил в Илорском храме Святого Георгия и был расстрелян большевиками в начале 20–х годов прошлого века. По возрасту он годится мне во внуки. А мне иногда кажется, что он старше, опытнее, мудрее меня. Такой это глубокий человек. Сейчас он практически руководит строительством. И сам трудится наравне с рабочими. Разве это не знамение Божье, что на нашем пути оказался именно такой священник? А вот еще пример. Узнав о строящейся церкви, мой знакомый, руководитель одной из сети ресторанов Тбилиси, вызвался обеспечивать работающих на стройке людей питанием. Я посмотрел меню, и решил сам записаться в рабочие. Потому что меня дома так не кормят.
– Когда планируется закончить строительство?
– С учетом грандиозности наших замыслов, говорить о конкретных сроках пока невозможно. Лучше я расскажу еще об одной нашей инициативе. Мы решили собрать камни с развалин православных церквей из разных уголков Грузии, и, когда начнем закладываться фундамент Илорской церкви, положить эти камни в основу нашего храма. Это будет символом единения нашего народа, к которому так призывает Католикос–Патриарх Илиа Второй.
– Скажите, пожалуйста, вы по–прежнему считаете, что самый лучший город в мире – это город Очамчире?
– Конечно. Тот не прав, знай без сомнения, у кого другое мнение. Это – город моего детства и вместе с тем – моя боль. Недавно один журналист, хорошо знакомый нам обоим, написал очерк об очамчирском характере. Там есть эпизод, который мне очень нравится. Автор пришел ко мне домой и не услышал лая моей кавказской овчарки – Бомборы. «Где собака?»,– спросил он. Я ответил, что она заболела и умерла. «Чем заболела?». – «Болезнью невнимания», – сказал я. И пояснил, что после гибели сына не мог уделять Бомборе того внимания, к которому она привыкла. Собака, пишет наш друг, не выдержала болезнь невнимания, а десятки тысяч людей живут с ней почти два десятка лет и надеются, что когда–нибудь все вернется на круги своя.
– Но вы–то, строго говоря, никакой не беженец. Живете в Тбилиси уже больше сорока лет.
– И из них вот уже почти двадцать лет ежедневно живу заботами моих вынужденно перемещенных земляков. В этом и заключается моя жизнь. Так что, я – такой же беженец, как и все остальные.
– Я знаю, что любовь к Очамчире сподвигла вас на то, чтобы внести коррективы в топонимику Тбилиси.
– Как–то мне в руки попала книга «Улицы Тбилиси», из которой я узнал, что единственным районным центром Грузии, в честь которого в столице не назвали ни одной улицы, был Очамчире. Мне кажется, что мой родной город не заслуживает такого к себе отношения. К тому же, в моем районе один за другим находились целых пять переулков Гагарина, на одном из которых стоял и мой дом. Я с большим уважением отношусь к памяти первого в мире космонавта, но пять переулков – это, пожалуй, слишком. Я обратился к городским властям, и после долгой работы все–таки добился присвоения этим улицам новых названий. Одна из них, та, на которой живу я, теперь называется Очамчирской. Остальные носят имена славных уроженцев нашего города – Мелитона Кантария, водрузившего Знамя Победы над рейхстагом, легендарного футболиста Виталия Дараселия, одного из основателей грузинской школы урологии Сократа Аршба и замечательного очамчирца Юрия Ануа, расстрелянного вместе с грузинским священником отцом Андриа в храме в селе Камани, который был отреставрирован Юрием Ануа. По–моему, это справедливо.
– Я знаю, что вы посвятили Очамчире песню.
– Я посвятил моему городу стихотворение. А далеко не все стихи, даже очень хорошие, становятся песнями. Но мне в этом смысле повезло. Мой друг, известный композитор Джуба Джандиери, познакомившись с моим стихотворением, сказал, что, если я не против, он напишет на него музыку. Я, разумеется, с благодарностью согласился. Скажу без ложной скромности: песня удалась. Замечательный ансамбль «Баграти» из Кутаиси представил ее на фестивале в Хоби, и она имела там большой успех. А недавно я закончил сценарий художественного фильма, который будет называться «Гуджудж Маргания». Так звали моего деда по материнской линии, абхазского дворянина, яркого, незаурядного человека. Фильм расскажет о том, как мы – грузина и абхазы – некогда жили бок о бок. Картина обязательно будет поставлена, и тоже – всем миром. Я даже хочу обратиться к нашему замечательному режиссеру Гиге Лорткипанидзе с просьбой взяться за нее. А если он почему–либо не сможет этого сделать, я попрошу его порекомендовать режиссера, потому что его мнению я полностью доверяю. Сценарий писался очень легко, а вот конец мне никак не давался. Но я все–таки нашел ход, очень простой, но, как мне кажется правильный. Я даже думаю, что так закончится не только этот фильм, но и вражда наших народов. Знаете, что нам – грузинам и абхазам – надо сделать? Просто – обняться. И очень постараться все простить друг другу.
Дэви Бердзенишвили