После того как улеглись страсти вокруг Тбилисского театра оперы и балета и главные действующие лица, участвующие в грандиозном проекте его возрождения постепенно вернулись к спокойному ритму жизни, ничто больше не препятствовало моему желанию встретиться с человеком, которому дважды довелось возвращать народу его самое дорогое культурное наследие. Кому, как не ему, восстановившему здание после пожара 1973 года, могла быть предоставлена честь вновь руководить процессом реставрационных работ? Эту ответственную, трудную и благородную задачу блестяще выполнил заслуженный архитектор Грузии, лауреат Государственной премии, член-корреспондент Инженерной академии Лери Медзмариашвили.
Беседа с приятным собеседником на интересную тему доставила большое удовольствие, но вдвойне отрадно было то, что встреча происходила в фантастической обстановке – зрительном зале обновленного театра, где шла подготовка к премьере балета «Горда». Звучит немного забавно, но, наверное, я стала первым зрителем, кому удалось еще до премьеры посмотреть красивые декорации спектакля. Очень ответственная задача стояла перед всем коллективом – руководством театра, архитекторами, реставраторами, рабочими: восстановить здание в первоначальном виде на самом высоком уровне, сохранить без изменений росписи, орнаменты, каждую мелочь и, вместе с тем, обновить, освежить, сделать более привлекательным. Для этого были проведены многосторонние исследования. Каждую деталь изучали скрупулезно, обследовали перекрытия, коммуникации, фундамент, грунт и только после этого приступили к работе. Естественно, беседа с Лери Медзмариашвили началась с главной темы – театр после реставрации. В тихой, спокойной обстановке появилась возможность внимательнее осмотреть зал и окружающую обстановку.
Свой рассказ Лери начал с грустного воспоминания: «Хочу, чтобы общество знало: оба раза оперный театр восстанавливал не я один – рядом был мой друг и коллега, архитектор Муртаз Чачанидзе, о котором сегодня не вспоминают. Мы с первого курса института вместе, совместно работали над проектами театра им. Грибоедова, музыкального центра им. Дж.Кахидзе, Цхинвальского драматического театра, кинозала Дома правительства. Жаль, не дожил Муртаз до этого дня, не смог полюбоваться обновленным театром. Когда называют мое имя, пусть вспомнят и его».
О проведенных мероприятиях, результатах работы по восстановлению театра писали много, но, конечно, намного интереснее было услышать об этом из уст непосредственного участника всех перипетий. А до этого проследить, какой путь прошел студент архитектурного факультета от своей первой работы в мастерской Г.Лежава до нынешнего грандиозного проекта.
«Мои родители к искусству не имели отношения. Отец работал бухгалтером, мать окончила акушерское училище. До пяти лет я жил в Кутаиси, потом в Цхалтубо, куда перевели отца. Оттуда он ушел на фронт, а когда вернулся, мы переехали в Тбилиси, в 1947 году. Учился в 32-ой мужской школе, на русском секторе, так что языком владею в совершенстве и русскую культуру знаю хорошо. В школе слыл беспокойным, шаловливым проказником, но от наказания спасло то, что считался одним из лучших учеников. На архитектурный факультет поступил по совету отца и, как видите, не прогадал, — отец оказался прав. Институт окончил на «отлично». Представил дипломную работу – проект гостиницы «Иверия». Для студента браться за проект высотного здания в то время являлось смелым решением. Потом работал в проектных институтах «Тбилгорпроекта», «Грузгипрогорстрой». Как мог, служил своему городу».
На восстановление уничтоженного пожаром театра был объявлен конкурс. Среди 9 представленных работ победу одержал проект, авторами которого являлись молодые архитекторы Лери Медзмариашвили и Муртаз Чачанидзе.
«У меня уже был опыт работы в Грибоедовском театре, хорошо знал всю театральную специфику, что, видимо, и сыграло немалую роль в нашей победе. С огромным усердием мы принялись за работу. Перед нами стояла сложнейшая задача: построить заново, возродить из пепла и вернуть былую прелесть театру».
В 1978 году Оперный театр обрел новую жизнь. Все было восстановлено наилучшим образом: красный, голубой, зеркальный залы вновь радовали публику необыкновенной красотой, уникальная хрустальная люстра (автор – Нодар Эргемлидзе) сверкала в зрительном зале. Ожила сцена, принимая самых лучших исполнителей всего мира. Любители оперы получили прекрасный подарок, и забурлила театральная жизнь в Тбилиси. Но прошло время, и стало ясно – зданию требуется капитальный ремонт. Следовало обновить коммуникации, укрепить фундамент, оснастить новейшей техникой сцену, заменить механизм, — словом, создать театр по высшему мировому стандарту. Потребовалось более двадцати лет, чтобы наконец-то решить этот вопрос. В 2010 году, благодаря фонду «Карту» и Бидзине Иванишвили появилась возможность возродить театр, и право вторично возродить театр получили те, чей опыт, знания и усердие лучше всего способствовали выполнению поставленной задачи – Лери Медзмариашвили и Муртаз Чачанидзе.
Вернемся с читателями в зрительный зал и послушаем рассказ главного героя этого праздника: «Следует отметить нашу слаженную работу с руководством театра. Мы прислушивались к их замечаниям, касающихся технической стороны, они целиком доверяли нам относительно архитектурных решений. Весь интерьер – росписи стен, витражи, орнаменты, — восстановлен в первоначальном виде, по имеющимся в архиве рисункам, и обновлен наилучшим образом. Орнаменты потолка, балконов, лож, ярусов украшены позолотой, на что ушло 650 грамм червонного золота. Полностью заменено перекрытие. Изготовленное из листовой меди оно является одним из лучших в мире и продержится долгие лета. Оркестровую яму – углубленную, увеличенную, можно поднимать до уровня сцены. Сама сцена также расширилась на 4 метра (на радость балетной труппе), а ее технические возможности, благодаря уникальной звуковой аппаратуре, проекторам, аксессуарам, возросли во сто крат. Если была бы возможность увеличить зрительный зал на 5 метров, то мы смогли бы сравниться с «Ла Скалой». Но и сейчас с уверенностью могу сказать: наш театр один из лучших, если не в мире, то в Европе, конечно».
Я видела, с каким трепетом Лери поглаживал обивку на креслах, как умиротворенно обводил взглядом весь зал, с какой осторожностью прикасался к обрамлениям лож и его простые фразы об обычных ремонтных работах превращались в красивую повесть о большой любви творческого работника к своему творению. Хоть и не хотелось повторять сотни раз сказанное о новых, максимально комфортных гримерных, с отдельными душевыми, удобных, просторных репетиционных залах и малой сцене, комнатах отдыха, мебели столовой для сотрудников, обновленных скверах, открытых верандах, но не отметить это было бы неблагодарностью по отношению к тем, кто возвратил к жизни наш театр.
«Немного обидно, что не смогли до конца осуществить задуманное проектом. Дело касается административного здания и подсобных помещений, которые следовало построить на примыкающем к театру заднем дворе. Кстати, эта территория по постановлению правительства принадлежит опере, и ни у кого нет права использовать ее для других целей. К сожалению, до сих пор не удается договориться с жильцами дома, находящегося на этом участке, хотя дом давно подлежит сносу. По проекту предусматривалось размещение административных работников и всех мастерских в отдельном трехэтажном здании, но в данный момент это невозможно, поэтому пришлось несколько комнат в главном здании переделать (в ущерб артистам) в пошивочную, ремонтную и еще некоторые мастерские. Надеемся, что вопрос с жильцами решится положительно и тогда освободившиеся помещения будут возвращены артистам, а из администрации в основном здании останутся директор, художественный и музыкальный руководители».
Вспомнил Лери и еще об одном своем, не до конца осуществленном проекте – строительстве крупного университетского центра, где разместились бы все высшие учебные заведения, современные лаборатории, спортивные комплексы, культурные заведения. Сегодня от этой прекрасной идеи остались высотный корпус ТГУ, библиотека, и та в плачевном состоянии, корпус биологов и недостроенный каркас корпуса химиков. Остальную территорию «захватило» кладбище и разные строения. «Теперь этот проект вряд ли осуществится», — сожалеет Лери. Невоплощенная идея всегда оставляет в сердце неприятный осадок, но Лери не огорчается.
«А на что мне жаловаться, на судьбу? Зачем? Я выбрал профессию, которая доставила в жизни много радостей, удовлетворения. За эти годы успел сделать много хорошего и рад, что оставлю неплохую память о себе. Что из того, что сейчас нет новых проектов, а работать хочется? В мои годы требовать чего-то особенного даже неудобно, пусть молодые выходят на арену, хотя, как консультант, я еще могу пригодиться. Я действительно счастливый человек и благодарен судьбе за прекрасную семью. Жену, с которой вместе учился на архитектурном факультете и прожил с ней столько лет общими интересами, детей, внука – в них мое счастье и радость. Моя главная мечта – их светлое, ясное будущее. А я уже отмечтался».
Рискнула возразить моему очень симпатичному собеседнику, который несколько дней назад перешагнул 80-летний рубеж, но полный сил, энергии, подтянутый и жизнерадостный держится молодцом. «Мечтать никогда не поздно. Для такого большого мастера всегда найдется новая работа, которая еще раз принесет вам успех». Хотелось пожелать этому прекрасному человеку, чтобы дальнейшая жизнь была такой же яркой, озаренной лучезарным светом, как сверкающая всеми цветами радуги фантастически красивая, знаменитая люстра в зрительном зале Оперного театра, — театра, который подарил нам Лери Медзмариашвили.
Додо АХВЛЕДИАНИ.