Есть такая, очень нужная профессия в кино – монтажер. Это он, под руководством режиссера, выполняет монтаж фильма как в изобразительной, так и в звуковой частях и завершает работу над снятым материалом. Готовый фильм выходит на экраны, зритель получает удовольствие, и мало кому придет в голову запомнить указанную в титрах фамилию человека, кто, часами просиживая в монтажной комнате, подводит итог кропотливой и многодневной работы всей съемочной группы. Одну такую скромную работницу киностудии «Грузия-фильм» хочу представить читателю – ассистент режиссера-монтажера Луиза Ниазиан.
О Луизе Ниазиан случайно узнала из документального фильма Гии Алавидзе «Я – цветок этой земли», где она очень тепло рассказывает о своей киношной жизни, работе со знаменитыми режиссерами Георгием Шенгелая, Ланой Гогоберидзе, Гогой Хаиндрава и особенно Сергеем Параджановым. Вспоминает детство, тбилисский двор, где выросла, взаимоотношения, которые царили в старых городских дворах, интересные факты, связанные со съемками фильмов «Хареба и Гогия», «Девушка со швейной машинкой», «День длиннее ночи», «Ашик-Кериб», «Кладбище мечтаний». В том, что Луиза представляла собой интересную собеседницу – не сомневалась, и «подцепить» такую респондентку пожелал бы любой журналист. Удача подкараулила меня в «Кавказском доме», где состоялся показ фильма о Серго Параджанове (реж. Г.Алавидзе), посвященного годовщине его смерти. С воспоминаниями о нем выступила Луиза Ниазиан. Дальше все сразу встало на свои места: познакомились, договорились, побеседовали и теперь с удовольствием поделюсь рассказом о женщине, которой судьба подарила счастье работать с большими мастерами грузинского кино, общаться и дружить с самыми лучшими представителями искусства, жить и наслаждаться этими воспоминаниями. В фильме «Я – цветок этой земли» Луиза, прогуливаясь по территории бывшей киностудии и близлежащих улицах, с такой любовью и одновременно тоской рассказывает о прошедших годах, что становится грустно – этому прошлому нет возврата.
«Вот здесь была лаборатория, куда я пришла после окончания школы. А вот здесь – «хроника» — не было тогда Театра киноактера. В нынешнем посольстве Германии располагался Государственный комитет кинематографии, председателем которого был Како Двалишвили. Вот здесь охрана сидела, мой любимчик Гиви – он сейчас здесь, такой же веселый, нестареющий. Это он в мультфильме «Свадьба соек» мышонка озвучивал… Эх, сколько воспоминаний…»
Луиза родилась в Тбилиси. Родители, поженившись в Армении, вскоре переехали в Грузию, и с тех пор Луиза считает себя коренной тбилисской «интернациональной» личностью.
«Бабушка у меня была грузинкой. Я училась в грузинской школе, говорю на русском, армянском языках, знаю немного иврит и турецкий, но не умею ни писать, ни читать на армянском. Я – армянка, грузинка, гречанка, еврейка, езидка, русская в одном лице, потому что выросла в этом городе, где все – тбилисцы. Безгранично люблю Тбилиси».
В университет, на факультет журналистики, куда очень стремилась, Луиза не смогла поступить – недобрала баллов. Пошла работать на киностудию, так как очень любила кино. Попала в цех обработки пленки.
«Первая смена начиналась в полвосьмого утра. Ох, как ленилась, не хотела просыпаться. Привыкла, и потом первая приходила в лабораторию. Через три года перевели в монтажный цех. Это самое важная, престижная и ответственная работа на киностудии. Говорят, что монтажер или испортит весь фильм, или сделает его идеальным. Вот такую работу доверили мне, 20-летней девчонке. 30 лет была связана со съемочной площадкой и той небольшой комнатой, откуда фильм, получив путевку в жизнь, начинал свое путешествие по экранам».
Объясним для несведущих: монтаж – это технический процесс, завершающий производство фильма, во время которого материал, снятый на пленку, проходит несколько этапов обработки — лучшие кадры соединяются в целостность композиционно. Монтаж органично связан с драматургией фильма и подчиняется творческим замыслам режиссера. В беседе со мной Луиза сожалела, что не сохранила те отснятые кадры, которые не вошли в фильмы – а вдруг пригодились бы…
«Моим первым фильмом был «Девушка со швейной машинкой» Георгия Шенгелая. Отсюда начиналась наша не только творческая, но и большая личная, крепкая, теплая дружба. Несмотря на такое отношение и то, что я часто гостила у Софико, была близка с их семьей, никогда не позволяла себе обращаться к нему на «ты». Для меня он оставался большим режиссером и уважаемой личностью. Потом мы вместе работали над фильмом «Хареба и Гогия». Очень трудные съемки были, особенно зимние эпизоды, но как сладко все это вспоминается… Сначала на роли главных героев предполагалось пригласить Зураба Кипшидзе и Зазу Колелишвили. Но Георгий подумал, что таких сильных, крепких борцов за справедливость лучше сыграют спортсмены, хорошо натренированные ребята, и выбрал Левана Тедиашвили и Омара Пхакадзе. Леван – очень талантливый парень, оказался отличным актером, быстро освоился. С Омаром пришлось попотеть немного. Он очень нервничал, трудно запоминал текст. Поэтому во время съемок я сидела перед ним на корточках и диктовала слова. Георгий успокаивал его: не бойся, Луиза здесь, она поможет. Омара озвучивал Зура Кипшидзе, а Леван, так как у него был специфичный говор, отличительный голос, то сам себя озвучил, и довольно удачно».
Луиза кое-что рассказала о работе монтажера, просветила в некоторых киношных вопросах. По ее увлеченному рассказу догадалась, как скучает она по своей прошлой жизни, работе, напряженных, но ярких, содержательных съемочных днях.
«Режиссер-монтажер должен быть большим профессионалом. Ему доверена самая ответственная и трудоемкая работа. Таким блестящим мастером являлся Василий Доленко – старейший работник грузинского кино. Вообще, каждый режиссер для своего следующего фильма набирает съемочную группу с уже проверенными в деле людьми, кому безоговорочно доверяет, с кем сработался. Так и с монтажером. Полное доверие к нему означает гарантированный успех фильма. Как же я была счастлива, что числилась среди этих работников, кому верили Георгий Шенгелая, Лана, Серго, Гога… Эти режиссеры всегда точно знали, что и как делать, поэтому с ними было очень легко работать. Группа была слаженная, с актерами проблем не возникало. Каждый кадр был продуман тщательно, точно, и фильм снимался как бы на одном дыхании. Особенно это было заметно в работе с Сергеем Параджановым. Я никогда не устану повторять, что это был гениальный творец, необыкновенный режиссер, художник, с безгранично широкой натурой».
О Параджанове Луиза говорила с особым уважением:
«В 1983 году Сергей начал снимать «Сурамскую крепость» и предложил мне работать с ним. Но я в то время была занята у Ланы Гогоберидзе, на съемках фильма «День длиннее ночи», и не смогла бы разорваться надвое. Следующим был фильм «Ашик-Кериб» — в 1987 году. Тогда режиссером-монтажером из Киева пригласили давнишнюю знакомую Сергея, очень опытную Марию Федоровну Пономаренко. Я стала работать ее ассистентом. Как снимал Параджанов? – это надо видеть. У него не было дублей. Снимал сразу, с первого раза: так, как ему представлялся эпизод, и не было случая, чтобы ошибся в выборе. Каждый кадр – отдельный художественный шедевр. Жаль, ушел из жизни недооцененным, почти нищим».
Луиза рассказала об удивительном случае, произошедшим в Ереване во время похорон Сергея Параджанова.
«Катафалк с гробом остановился на полдороги и не трогался с места. Словно не хотел Сергей оставлять этот мир. Несколько минут так и стояли, не двигаясь. После его смерти я никогда не ходила по той улице, где он жил, и только спустя 30 лет, по просьбе Гии, ради этого фильма пошла в дом Параджанова. Дом-то на месте, но ничего не напоминает о человеке, создавшем целую эпоху в кино. Исчезли даже фигурки голубей на воротах. А мемориальная доска прислонена к стене и ждет, кто же прикрепит ее к дому».
Еще Луиза вспомнила не совсем приятный случай, произошедший после завершения фильма. В титрах фамилии Луизы не оказалось. Выяснилось, что Параджанов по непонятной причине не захотел вписать армянскую фамилию. Тогда Мария Пономаренко заявила, что не будет и ее фамилии, так как нельзя пренебрежительно относиться к труду Луизы, на которую легла большая часть нагрузки. Пришлось заново записывать титры, где уже фигурировала фамилия Луизы Ниазиан.
«Несколько позже я узнала, что, оказывается, Георгий Шенгелая встретил в киностудии Параджанова и упрекнул его: «Луиза не армянка – у нее фамилия армянская. Она наша девочка».
Последним фильмом, над которым работала Луиза, был фильм Гии Хаиндрава «Кладбище мечтаний».
Не удержалась, чтобы не спросить: не скучает ли по работе, захочет ли вернуться на киностудию, если появится возможность? Ведь таких опытных работников, как Луиза, днем с огнем не сыщешь, да и ее возраст не такой уж солидный, чтобы не справиться с нагрузкой. Луиза улыбнулась, покачала головой:
«Конечно, мечтаю. С удовольствием бы поработала, да где, с кем? Все сейчас не так, не хватает чего-то исключительного, изысканного, великого, что привлекало в работах мировых мастеров. Кино умерло вместе с теми гениальными людьми, кто создавал шедевры. Это не мои слова – это давно сказал Отар Иоселиани. Конечно, есть в современном кино талантливые, хорошие режиссеры, и фильмы появляются запоминающиеся, но… все-таки это не «Chef d’oeuvre» — «венец труда», высшее достижение мастерства. Для меня кино никогда не являлось работой, местом для заработка. В нем протекала моя ежедневная жизнь. Я существовала от фильма к фильму, от одной съемки – к другой. Дышала воздухом киностудии. А теперь вместе с кино ушла и моя жизнь».
Не совсем так, как говорит Луиза. Жизнь, хоть без кино, но продолжалась. Несколько лет Луиза работала в Тбилиси, в еврейском благотворительном обществе, которым руководила Рива Крупник. Ухаживала за стариками, одинокими людьми. Потом уехала в Турцию. Вернулась и вновь стала помогать немощным, бездомным, больным – всем, кому требовалась физическая и моральная поддержка. Своих детей, к сожалению, у Луизы нет, но вся ребятня ее убани чувствует заботу и нежность тети Луизы. Иногда, если желания Луизы совпадают с ее финансовыми возможностями, она охотно путешествует.
«Я учу детей самому главному в жизни – уметь любить, совершать добро, не обижать ни одно живое существо на земле. Люди перестали верить в хорошее, озлобились, очерствели, забыли, что такое сочувствие, доброта, нежность. А разве так трудно сделать кому-то приятное, подбодрить, помочь, сказать теплое слово, просто улыбнуться?! Вокруг столько несчастных, бедных, больных и одиноких. Протяните руку помощи, и добро вернется к вам же. Может, потому нет мира на земле, что вокруг царит отчужденность, агрессия, злоба, цинизм, бездушие. Бог-то все видит, да нескоро свое слово скажет. Он и кару ниспошлет, и благословлением одарить может. Я выросла на грузинской земле и хочу видеть ее цветущей, озаренной счастьем. Никогда не смогу жить в другой стране, потому что я – цветок этой земли».
В фильме Сергея Параджанова «Ашик-Кериб» есть один необыкновенно красивый эпизод: из могилы вылетают два белоснежных голубя, устремляясь ввысь, словно символизируют возрождение жизни. Возможно, Луиза, которая может воспроизвести слово в слово, от начала до конца, все фильмы, над которыми работала, и тем более, «Ашик-Кериб», лучше знает, что хотел сказать этим кадром сам Параджанов, но думаю, лучшего объяснения, чем снимать голубей вестниками мира, чистоты, обновления и безгрешности – нет. И можно верить, что возродится на земле мир и радость, так как живут на ней такие честные, скромные, добрые и трудолюбивые люди, как Луиза Ниазиан – верная слуга грузинского кино.
Додо АХВЛЕДИАНИ