Мелико Каждое утро одетая в черное худенькая женщина с закрученными на затылке седыми волосами, в толстых очках, с протезом, выпадавшим при разговоре, и авоськой, нагруженной сметаной, творогом, хлебом, поднималась на третий этаж, стуча по ступенькам перекосившимися каблучками, и в сотый раз спрашивала тетю Тамару:
«Тамара, где живет мой Васико?»
Васико был единственным сыном Мелико и Гиви Чикваидзе. В 32 года еще ходил холостяком и совсем не думал о женитьбе. С кем только его не знакомили родители, но все напрасно. Ни одна не приходилась по вкусу: то ноги не нравились, то лицо или фигура, то манеры. Васико работал в исследовательском институте заведующим лабораторией, пользовался хорошей репутацией, дважды по служебным делам выезжал за границу – в Чехословакию и Германскую Демократическую Республику, и когда встал вопрос о командировке в ФРГ, кандидатуру Васико поддержали единогласно. Уехал Васико в ФРГ. Ждали родители его возвращения, долго ждали. Искали, кого только не беспокоили, до Москвы дошли. Пропал след Васико! Вызвали отца в Госбезопасность, сказали: «Умер твой сын!» Оделись в траур родители, сына заочно оплакали. Через год за сыном последовал отец. Осталась Мелико одна. Каждый день на могилу мужа ходила и обоих оплакивала. Так прошло 14 лет.
***
Сестра дедушки, моя тетя Тамара Цицишвили, в 1919 году уехала в Париж учиться. Она была на третьем курсе Сорбонского университета, когда в Грузии установилась советская власть. Окончив университет, вышла замуж за грузинского эмигранта, и осталась там жить. 60 лет прожила в Париже, преподавала в университете французский язык. Муж скончался, детей не имели и когда эмигранты стали возвращаться на родину, собрала пожитки и приехала к брату в Грузию. Дедушка выделил ей одну комнату на третьем этаже родового дома. Однажды тетушка позвала меня:
«Малыш, поднимись-ка ко мне».
Написала адрес на листке:
«Иди, спроси по этому адресу Мелико, приведи ее сюда, скажи, срочное дело есть».
Нашел я Мелико, передал слова тети. — А это кто такая? — Моя тетушка — «француженка».
Прибежали мы с Мелико, поднялись к тетушке.
— Видела я твоего Васико перед отъездом в Грузию, привет тебе передает, только просил никому об этом не говорить, — одним духом выпалила Тамара. Я не успел подхватить Мелико, как у нее подкосились ноги, и она упала на пол. Бросился я вниз, принес нашатырь.
Очнулась Мелико:
— Тамара, где живет мой Васико? – каждый день спрашивает Мелико.
— В Германии, в Мюнхене. — Откуда он узнал, что ты собираешься уехать? — У меня друг в Мюнхене, он сказал.
— И Васико приехал в Париж?
— Да, Мелико, приехал и передал твой адрес.
— Сыночек, радость моя! Он такой же курчавый?
– и Мелико доставала карточку.
— Нет, облысел.
— Расскажи еще что-нибудь про Васико.
— Женился, двое детей.
— Не собирается приезжать?
— Нет. Сказал, я совершил ошибку и если вернуть, арестуют. Настанет время, обязательно приеду.
— Что он еще сказал?
— Оо-ла-ла, — сердилась Тамара.
Мелико опускала голову, потом, словно очнувшись от грез, вставала, начинала убирать в комнате и уходила. Каждое утро повторялось все сначала. Несколько раз Тамара прогоняла ее, но утром Мелико опять возвращалась. Я играл во дворе, когда тетя позвала:
— Мелико не появлялась уже неделю, сходи к ней, узнай, что случилось. Сын написал, что на днях приедет.
Пришел я во двор Мелико. Квартира заперта. Постучал к соседке:
— Умерла Мелико, перенервничала в день приезда сына… Во вторник похоронили.