Вспоминая недавние торжества по случаю открытия Театра оперы и балета им. З.Палиашвили, посчитала бы неблагодарным поступком не представить читателям человека, чьим безграничным талантом и энергией была восстановлена опера «Абесалом и Этери», придавшая блеск этому празднику и кто своим замечательным творчеством внес большой вклад в грузинское театральное искусство. Заслуженный художник Грузии, лауреат Государственной премии СССР, Почетный гражданин Тбилиси Гоги Алекси-Месхишвили.
Почти полувековая богатая творческая жизнь: около ста произведений искусства и оформленных спектаклей в разных театрах Грузии и Европы; выставки в Москве, Ленинграде, Нью-Йорке, Сантьяго; произведения, хранящиеся в музеях и частных коллекциях в России, Германии, Англии, США, Франции… Кажется, достаточно аргументов для того, чтобы понять, каким даром и работоспособностью обладает творец прекрасного Гоги Алекси-Месхишвили.
Но, честно говоря, совесть не позволит, если сначала на короткое время не возвращусь в прошлое, чтобы вспомнить великих представителей фамилии Алекси-Месхишвили.
Ладо Алекси-Месхишвили (старший) – известный грузинский артист, режиссер, чье имя носит Кутаисский драматический театр. Его дочери – Барбаре, Нина, также артистки, своим творчеством обогатившие грузинское театральное искусство. Сын – Шалва, адвокат и политический деятель, первый министр юстиции в 1918-19 годах. Его подпись стоит на акте независимости Грузии. И, наконец, Ладо Алекси-Месхишвили (младший) – архитектор, заслуженный деятель искусств, лауреат Государственной премии, сделавший многое для развития современной грузинской архитектуры: Дворец спорта, шахматный клуб, мемориал Победы в парке Ваке, здания Сельскохозяйственного института и Центрального телеграфа, подземная станция метро «Площадь свободы»; санатории и дома отдыха в Абхазии – эти строения, большинство из которых внесены в список памятников культурного наследия, навсегда увековечили его имя, которое сегодня достойно продолжает его сын – Гоги Алекси-Месхишвили.
Следует вспомнить и мать Гоги, также архитектора Тину Паниашвили, и после всего вышесказанного не возникает вопроса, почему Гоги выбрал профессию, связанную с искусством.
Но и отказываться от удовольствия послушать рассказ о его творческом пути я не намеревалась. Желание и интерес привели меня в дизайнерскую студию, руководителем которой является Гоги.
Не скажу, что он оказался словоохотливым собеседником, оставлял впечатление молчаливого, замкнутого человека, хотя к концу беседы мое мнение о нем радикально изменилось – я увидела личность, для которой важнее слов были действия, чувства и человеческие отношения.
«Моя жизненная школа – это вся моя родня, предки. И творческий путь я прошел, впитав в себя самые лучшие качества, присущие им. С одними я общался лично, других знал по рассказам, третьи были известны в широком обществе. Они оказали огромное влияние на формирование моей личности. Имея таких замечательных предков, начиная с прадеда Ладо Алекси-Месхишвили, нельзя не быть достойным их имени, и признаюсь, я горд и рад, что с честью ношу свою фамилию, ничем ее не запятнав».
Назвать любимые или удачные спектакли Гоги отказался: «Во-первых, они все – плод моей фантазии, труда, воображения и одинаково дороги мне, ни одного выделять не собираюсь. А, во-вторых, признаюсь, что я их не запоминаю… Для меня особо важен процесс работы, которому отдаюсь полностью, а дальше – решает публика, если спектакль хороший, зритель его запомнит, мне же надо работать над новым спектаклем. Забавно, но я даже не помню свою первую постановку, помню только, что это было в ТЮЗе».
Действительно, трудно запомнить множество спектаклей, начиная с того времени, когда вскоре после окончания Академии художеств по специальности театральное декоративное искусство, Гоги начал работать в театре им. Руставели, сначала художником-постановщиком, затем – главным художником, и долгие годы работал с Р.Стуруа. Результатом их совместного творчества стали: «Кавказский меловой круг», «Измена», «Добрый человек из Сечуана», «Женщина-змея», «Двенадцатая ночь Рождества или Как вам угодно». Театры им. Марджанишвили и Туманишвили также не раз были свидетелями успехов спектаклей, оформленных Гоги: «Старый вальс», «Хазаны Джако», «Метод Гронхольма», «Антигона», «Самоубийство влюбленных на острове Небесных сетей» (в театре им. Марджанишвили), «Дон-Жуан», «Сон в летнюю ночь» (в Театре киноактера). Еще были спектакли в Лондоне – «Гамлет»; Венеции – «Скупой рыцарь» Рахманинова и «Сестра Анжелика» Пуччини; Германии – «И есть музыка» Г.Канчели; Вашингтоне – «Король Лир»; Буэнос-Айресе – «Венецианский купец»; Нью-Йорке – «Игрок» Прокофьева. Фильмы: «Ашик-Кериб», «Путешествие молодого композитора».
Десять лет (1986-1995 гг.) Гоги был главным художником Оперного театра. «Кармен», «И есть музыка» встали в один ряд с другими прекрасными творениями талантливого мастера и вот, спустя 20 лет, перед зрителем предстала опера «Абесалом и Этери», оформленная Гоги Алекси-Месхишвилию. Но пришлось преодолеть немало трудностей, прежде чем довести дело до конца. Разрушенные во время ремонта, но не восстановление позднее мастерские пришлось разместить в небольших комнатах театра, что не позволяло работать в полную силу, и приходилось по нескольку раз в день наведываться в другие мастерские в разных концах города. Интересно было послушать мнение Гоги о работе с режиссерами, актерской труппой, об отношениях с работниками театра.
«В основном, изобразительно решение спектакля определяется режиссерским замыслом, но и художник, естественно, имеет свой взгляд. Успех спектакля зависит от их слаженной работы. Нельзя их отделять друг от друга. Не получился спектакль – виноваты оба, удачный результат – заслуга обоих. Я работал со многими режиссерами. С некоторыми после первой постановки прекращал сотрудничество – не терплю ограниченности. Но с настоящими профессионалами никогда не отказываюсь работать. Без взаимоуважения и понимания не сработаешься ни с кем, будь это большой артист, режиссер или простой рабочий. Любого человека, с которым имеешь дело, надо уважать, и когда вдруг создается атмосфера благожелательности, то и результат не замедлит сказаться. Я никогда не говорю: «работают со мной», а заявляю: «мы работаем вместе». Но это не значит не быть требовательным, хотя и к мнению других прислушиваюсь».
Как многие профессионалы высокого уровня, Гоги тоже сильно переживает из-за плачевного состояния, создавшегося в искусстве и, в частности, в театре. Душа болит, что в культуре и во всех общественных сферах превалирует безвкусица, примитивные взгляды, ограниченность, слепое подражание, непрофессионализм; что театр теряет славные традиции; что и театральная критика оставляет желать лучшего…
«Чтобы поставить спектакль высокого уровня, хороший режиссер должен работать с такими же хорошими художниками, артистами, музыкальным оформителем, под стать себе. Я создал дизайнерскую студию, чтобы подготовить квалифицированных декораторов, художников-оформителей, художников по костюмам. Хочу, чтобы в театре работали умные, здравомыслящие мастера. Одним талантом трудно чего-то добиться. С искусством неразрывно связаны талант, глубокое мышление и усердный труд. Только так можно сотворить прекрасное. Поэтому стараюсь, чтобы мои ученики уяснили эту истину».
В студии, за большим столом несколько ребят, сосредоточенно склонившись над картонками, бумагами, лоскутами материй, что-то вырезали, клеили, рисовали. На полках стояли маленькие фигурки, украшенные разноцветными платьями, лежали эскизы декораций, костюмов. В просторной комнате царила творческая атмосфера.
«У меня нет бездарных учеников. Если они максимально проявят себя в деле и станут хорошими театральными художниками, буду считать это своим большим успехом».
Так как скупой на слова Гоги не очень распространялся о своем творчестве, рискнула высказать собственное мнение, заранее предупредив его не судить слишком строго мои слова:
«Мне кажется, что в вашем творчестве главной является цель, минимальными средствами, без излишней помпезности, максимально выразить основную идея, суть пьесы, показать действительность соответствующими ей художественными средствами».
Одобрительный кивок был ответом на мое «мудрое» изречение и неожиданно Гоги улыбнулся добродушной, открытой улыбкой. Мгновенно этот немного суровый на вид человек, превратился в милого, обаятельного собеседника с приветливым взглядом. Вот так: «от улыбки хмурый день светлей»…
То, что Гоги полностью погружен в работу и находится во власти созидания, видно с первого взгляда. Но ведь у человека бывает и свободное время.
«Я очень люблю природу и стараюсь свободное время проводить среди нерукотворной красоты. Отец приучил меня к этому, когда с детства мы вместе ходили на Черепашье озеро. И с тех пор стараюсь начинать день с приятной прогулки. Поэтому не могу терпеть, когда вижу, как бесчеловечно, варварски уничтожается все вокруг. Это преступление, которое обернется (если уже не обернулось) страшным наказанием».
За все время беседы, спокойный, сдержанный Гоги впервые проявил эмоции и выразил свое возмущение к происходящей, мягко говоря, беспечности.
Под конец я поинтересовалась, продолжает ли кто в семье традицию, унаследованную от предков. «Я не заставлял своих детей выбирать профессию, — они сами сделали выбор. Одна – дизайнер, вторая занимается фотоискусством. Очень рад, что обе нашли свое место в творчестве. Семья и работа – два главных стимула в моей жизни, и пока я жив, буду преклоняться им».
Не в обиду Гоги хочу переиначить знакомую всем (женщинам) поговорку, и сказать: «В свои семьдесят пять (исполнилось 2 марта) Гоги – «ягодка опять», и дай Бог ему долгих лет жизни и творческих успехов.
Додо АХВЛЕДИАНИ.