Знакомая картина детства: трамвайчик тронулся, медленно пополз вверх, город остается внизу, а впереди ждут утопающий в зелени парк, приятная прохлада и чудесная панорама с высоты птичьего полета… Ни тогда, ни после мы не задавались вопросом, а кто же распланировал, создал, украсил этот чудесный оазис на Мтацминдском плато? Откуда появились красивые аллеи, широкая лестница на всю длину парка, изумительное строение, украшенное элегантными ажурными арками и ставшее одной из эмблем нашего города? Небольшой экскурс в историю грузинской архитектуры дал возможность вспомнить двух замечательных, известных архитекторов – Захария (Шакро) и Надежду Курдиани. Именно их талант, труд и фантазия подарили тбилисцам необыкновенный Мтацминдский парк прежних дней — наш любимый «Фуникулер».
В 1935 году правительство Грузии приняло решение о закладке и благоустройстве большого парка на Мамадавитском плато. Наибольшее одобрение заслужил проект, представленный 26-летними архитекторами Захарием и Надеждой Курдиани, который приняли единогласно. План озеленения принадлежал дендрологу Н. Цицишвили. Всего через 3 года парк во всей красе предстал перед тбилисцами, и с тех пор является излюбленным местом отдыха. А уникальное творение супругов – верхняя станция фуникулера и ресторан – стало ярким памятником грузинского зодчества. Даже если бы не было последующих совместных работ, для бессмертия их имен достаточно взглянуть на красивейшую веранду ресторана и посмотреть оттуда на залитый солнцем город…
Вся знаменитая династия Курдиани в течение полувека благоустраивала, реконструировала и развивала столицу. Первым главным инженером города на протяжении 17-ти лет был Григол Курдиани, в военные годы его сменил сын Арчил, автор стадиона «Динамо», затем — двоюродный брат, Захарий, 10 лет занимавший эту ответственную, трудную должность. От простого чертежника до главного архитектора, а потом, до выхода на пенсию, руководство отделом в «Тбилгорпроекте» — таков путь человека, на счету которого такое количество важных проектов, что их хватило бы на несколько городов. В первую очередь, это – первый (в 1934 году) и второй – (1945-48 годах) генеральные планы развития и реконструкции Тбилиси. А еще – генпланы Рустави и Кутаиси, благоустройство площадей, набережной, улиц; схема первой трассы метрополитена, на строительство которого разрешение Шакро буквально зубами вытянул у «вышестоящих органов», доказав необходимость создания подземного транспорта. И все время рядом с ним находилась его верная помощница, единомышленница, очаровательна супруга Надежда Хмельницкая-Курдиани, вместе с мужем прошедшая сложный творческий и жизненный путь. Приехав по служебным делам в Харьков, Шакро обратил внимание на красивую, скромную, веселую Надю. Она работала главным архитектором и, несмотря на молодость, уже имела довольной большой опыт работы над проектами планировки Донбасса, Минска. «Небольшое препятствие» в лице ее маленького сына Юры не остановило настойчивого Шакро, он добился ее расположения и в 1935 году привез молодую жену вместе с сыном и родителями в Тбилиси. Так в семье Курдиани появился еще один талантливый архитектор, а воспитанный в этой замечательной семье Юрий всю жизнь был благодарен Шакро и его родне за теплое, отеческое отношение к себе. По сей день его жена и трое детей, живущие в Израиле, не теряют связи с близкими и родственниками в Грузии. В результате совместной работы появились Верийский и Мтацминдский парки; сад на правой набережной Куры, парк на озере Лиси. До самой смерти, 28 лет Надежда работала в «Грузгипросельстре», и на ее счету — более 200 проектов сельскохозяйственных объектов.
А теперь — самое время познакомиться с замечательными продолжателями славного рода Курдиани. В первую очередь, с дочерью Шакро и Надежды — Ламарой, Ламой, как называют ее близкие. Она — заслуженный художник Грузии, лауреат Государственной премии, бывший главный художник отдела промышленной графики Грузинского филиала Всесоюзного НИИ технической эстетики. Ее работы экспонировались на международных торгово-промышленных выставках в Измире, Алжире, Монреале, Париже, Базеле, Каире, Берлине, а оформление рекламных буклетов грузинских вин и чая заслужили премии и медали. «Я тоже хотела стать архитектором, — рассказывает Лама, — но «срезалась» на математике и поступила на факультет станковой графики Академии художеств. Моя специальность – монументально-декоративное искусство. Оформляла интерьеры кобулетской гостиницы «Колхети», морского вокзала Поти, управления «Грузкурорт»… Считаю, что не подвела свою фамилию. Я называю себя «сестрой «Фуникулера», — мама была беременна мною во время его строительства, мы «родились» почти одновременно. Однажды Лаврентий Берия, увидев на лесах беременную женщину, страшно возмутился, но, узнав, что она — архитектор проекта, промолчал. А, по завершении строительства, восхищенный, предложил отцу выбрать любую квартиру. Отец выбрал дом на бывшей Воронцовской площади, так называемый Дом моделей. Оттуда был виден весь «Фуникулер», вечерами он наслаждался, глядя на свое освещенное детище, но всегда отмечал: «На 99% «Фуникулер» — Надин, и лишь на 1% — мой». Они очень любили друг друга и… вечно ссорились на работе. «Кто тебе диплом выдал? Ты же ничего не смыслишь в архитектуре!», — раздражался отец. А мама спокойно, без крика доказывала свою правоту и выигрывала спор. В 1981 году возникла необходимость вторичной реконструкции здания ресторана (первую провели в 1972 году, и соавтором отца был мой брат, Алико). Мамы уже не было в живых, отец болел, и работы по реконструкции поручили мне — как главному художнику и Алико — как главному архитектору. Работали денно и нощно, все наши требования выполнялись моментально. Через 3 месяца работы завершились, и отец, увидя их результаты, расплакался. Главным архитектором третьей реконструкции стал сын Алико – Шакро, я же – лишь консультант по художественной части. Годы уже не те – меня называют «живой летописью «Фуникулера». Жаль, что сам Алико, наш «добрый слоник», не дожил до этих дней — он скончался в 2001-м, упав со строительных лесов… Мы сразу поставили инвесторам 3 условия – не менять фасад, установить на нем мемориальную доску родителей и предоставить нам право участия в реконструкции».
…Из застекленной гостиной открывается вид на Мтацминда. Как в свое время Шакро, мы любуемся сверкающими разноцветными огнями, телевизионной вышкой и новым колесом обозрения. Красивое здание ресторана светится огнями, звучит музыка, гости столицы наслаждаются из него видом обновленного Тбилиси. Но очень хочется, чтобы это было доступно в первую очередь простым гражданам, всем без исключения тбилисцам! А от моей приветливой хозяйки узнаю еще, что знаменитое панно Коки Игнатова, на котором расписывались гости и которое чудовищно изуродовали неандертальцы в человеческом облике, так и останется не восстановленным — как напоминание о пренеприятнейших годах и не исчезающем вандализме. Естественно, интересуюсь, кто, кроме Ламы и Алико, продолжает дело предков. «Талантами их Бог не обделил, но только Шакро-младший стал архитектором, преподает в Академии художеств. Его брат, Ника — экономист, работает в Австрии, моя дочь Ната окончила Академию художеств, стажировалась в Шотландии, имеет свою художественную студию, сын Ладо, которого все считают многообещающим кардиохирургом, проработав год в «Дебора-центре», вернулся в Грузию и занялся бизнесом. А вот зять, Сандро Рамишвили, которого я, вопреки анекдотам о тещах, очень люблю — прекрасный архитектор. Кем станут их дети, покажет время».
В Мтацминдском парке, еще до его открытия , собрались люди старшего и среднего поколения , те, которые считали и считают, что «Фуникулер» — не только место для развлечения и отдыха, а история нашего города. Они отмечали 100-летие двух прекрасных людей – Шакро и Надежды. На огромном экране, созданном перед рестораном, с которого началась их долгая, красивая творческая и супружеская жизнь, демонстрировался фильм о замечательной династии Курдиани, оставившей родному городу два самых примечательных символа: под небесами – фуникулер четы Курдиани, под ним – стадион «Динамо» Арчила Курдиани. Мемориальные доски на фасадах зданий лишь констатируют факты, сами здания продолжают жить, пока живет память об их творцах.
Додо Ахвледиани.