В 2007 году в Тбилиси была издана книга всемирно известной выдающейся грузинской оперной певицы, многократной лауреатки международных конкурсов вокалистов, народной артистки Грузии, Украины и СССР Ламары Григорьевны Чкония, под заголовком «На волнах жизни». Книга содержит воспоминания певицы о своей жизни и пройденном творческом пути и читается с большим интересом. Для книги «На волнах жизни» Ламара Чкония использовала и свои дневники, которые вела регулярно, записывая самые важные события, связанные с ее жизнью и творчеством. В книгу вошли и воспоминания ее супруга, артиста балета Мориса Лекиашвили. В конце своей книги Ламара Чкония пишет: «Все основные эпизоды, как неприятные и горестные, так и приятные и радостные описаны мною без всякого приукрашивания и преувеличения… И если здоровье позволит, думаю написать вторую часть этой книги…».
Одним из самых важных и волнующих этапов творчества Ламары Чкония было завоевание Гран-при на Первом всемирной конкурсе лучших исполнителей оперы Джакомо Пуччини «Мадам Баттерфляй» («Чио-Чио-Сан») в столице Японии Токио. Для Ламары Чкония этот конкурс был нелегким, начиная с трудной дороги и кончая интригами в нашей делегации. Поэтому на событиях, связанных с конкурсом в Токио, стоит остановиться более подробно. Конкурс вокалистов в Японии проводился в марте 1967 года. Так как время было ограничено, то внутренний конкурс у нас в стране не проводился. Министерство культуры СССР решило послать на конкурс в Японию Ламару Чкония и Марию Биешу, исходя из того, что в 1963 году Ламара Чкония, участвуя в конкурсе молодых вокалистов в Болгарии, завоевала звание лауреата, к тому же спела на итальянском языке партию Мадам Баттерфляй (Чио-Чио-Сан) в оперном театре Софии и уже имела хороший опыт. А Мария Биешу, стажирующаяся в миланском «Ла Скала», работала над оперой Пуччини «Мадам Баттерфляй» («Чио-Чио-Сан»). До поездки в Токио Ламара Чкония и Мария Биешу, каждая в отдельности должны были исполнить партию Чио-Чио-Сан (Баттерфляй) в постановке оперы Большого театра. На этих оперных спектаклях должны были присутствовать министр культуры Фурцева и ее заместители. «24 февраля 1967 года был большой праздник в нашей семье. Перед отъездом в Японию Ламара блестяще спела партию Баттерфляй на итальянском языке», — писал присутствовавший на спектакле супруг Ламары Морис. Все поздравляли Ламару, говорили, что она воплотила мечту Станиславского на оперной сцене. Особенно радовалась знаменитая меццо-сопрано Ирина Архипова. При каждом антракте она забегала в гримерную Ламары и повторяла: «Молодец, молодец». Не скрывали своей радости присутствовавшие на спектакле наши певцы Давид Гамрекели и Зураб Анджапаридзе. После спектакля Ламаре устроили овацию.
Наступило время поездки делегации в Токио. Со слов Ламары Чкония, в СССР был такой порядок – когда обыкновенного трудящегося посылали в командировку за границу, ему так отмеряли валюту, что бедняге не оставалось денег на воду. Исключением не были и они; Ламара, Мария Биешу, член жюри и концертмейстер Большого театра – все четверо чувствовали себя униженными. Еще хуже было с поездкой, — им выбрали самый длинный и дешевый маршрут Москва-Токио: из Москвы прилетели во Владивосток, оттуда поездом доехали до порта Находка, где погрузились на корабль и плыли до Нагасаки, попав в сильный шторм. Ламаре было очень плохо, и двое суток она не прикасалась к пище. Из Нагасаки поездом они доехали до Токио вечером 13 марта, а конкурс начинался 14 марта с утра. На вокзале их встретили сотрудники советского посольства с упреком, почему они опоздали, когда все остальные участники конкурса уже 10 дней как приехали. С вокзала их спешно помчали в концертный зал на жеребьевку.
В состав делегации кроме Ламары и Марии Биешу входили концертмейстер Большого театра Кирилл Виноградов и член жюри этого конкурса, ректор института Гнесиных, профессор Юрий Муромцев. При жеребьевке Ламара мечтала, чтобы ей достался такой номер, который позволил бы ей хоть немного отдохнуть после такой дороги. Но ей не повезло – она вытянула пятый номер. Это означало, что ей одной из первых надо было выступать утром. Пока устроилась в гостинице, еще потеряла время, для сна ей оставалось 3-4 часа… Перед выходом на большую сцену Ламара чувствовала физическую слабость и легкое головокружение. Собрав все силы, она спела неплохо, показав 70 процентов своих возможностей. Этого было достаточно для нее, чтобы перейти во второй тур. Биешу лучше перенесла шторм и без проблем перешла во второй тур, где собралось 20 конкурсантов, так как половина отсеялась в первом туре.
До второго тура у Ламары было два дня отдыха, она была уже в хорошей форме, голос ее звучал великолепно. Выйдя на сцену, она произвела настоящий фурор, она спела так блестяще, что, несмотря на запрещение организаторов конкурса аплодировать, зал буквально взорвался аплодисментами. Все корреспонденты обступили ее, поздравляли, расспрашивали. Кирилл Виноградов с радостью сказал ей, что она всех превзошла. Утром, когда Ламара, Мария Биешу и Кирилл Виноградов сидели за завтраком, к ним примчался Муромцев и восторженно порадовал Ламару: «Ты произвела огромное впечатление на каждого члена жюри, думаю, все будет в порядке». Ламара заметила, что Биешу побледнела, перестала кушать и несколько минут сидела неподвижно. Потом неожиданно ударила по столу рукой и обратилась к профессору Муромцеву: «Вы и вообще члены жюри знают или нет, что я являюсь депутатом Верховного Совета СССР от Молдавии, и что до прибытия сюда у меня была встреча с председателем Совета министров СССР Алексеем Косыгиным? Он выразил надежду, что я возьму первое место. И вообще, что скажут мои избиратели, если я не возьму первую премию. Знаете ли вы, что Косыгин просил меня сразу же после возвращения на родину пожаловать к нему на аудиенцию?!». Ламара пишет, что одному Богу известно, говорила правду Биешу или нет, но факт, что на Муромцева это подействовало удручающе, и он больше не произнес ни одного слова.
После третьего тура, где Ламара вновь выступила с блеском, советское руководство сказало ей, что она получила второе место, а первое досталось Биешу. Во всех советских энциклопедиях и Интернете так и записано. Но правда открылась только через 43 года, т.е. в 2010 году. В своем интервью телекомпании «Рустави 2» Ламара рассказала, что всегда недоумевала, почему за второе место она получила и премию, и золотой кубок, а Мария Биешу за свое «первое место» только премию. Правду она узнала в Испании. Когда Ламара уезжала в Испанию, она все документы перевела на испанский язык, в том числе и документ о присвоении ей кубка в Токио. Эти документы 14 лет лежали на полке. Перед отъездом из Испании одна из певиц, которая была благодарна Ламаре за помощь в приобретении профессиональных навыков по вокалу, решила написать книгу о Ламаре и просила на неделю дать ей соответствующие документы. На другой же день она прибежала к Ламаре и взволнованно сказала: «Почему вы говорили мне, что на конкурсе в Японии завоевали второе место, тогда как вам присудили Гран-при?». Из-за незнания японского языка, Ламара тогда не могла знать правды. Факт, что ее обманули. Ламара пишет: «Как я могла представить такую ложь». В конце концов справедливость восторжествовала. Но надо исправить в будущем и несправедливость, допущенную в энциклопедиях и других биографических сведениях о выдающейся певице.
Ламара Чкония родилась 27 декабря 1930 года в Тбилиси, в семье Григола Чкония и Ивлиты Зеделашвили. Отец Ламары был ученым инженером-лесоводом, мать работала бухгалтером. Репрессии коммунистического режима 1937 года коснулись и их семьи. Чекисты прямо на сцене застрелили родного дядю Ламары, директора и художественного руководителя Тбилисского театра оперы и балета Акакия Чкония, а второго дядю Ламары – Михеила Чкония сослали в Сибирь на 10 лет. Отец Ламары Григол работал в Тбилисском тресте озеленения и осуществлял лесопосадки на прилегающих к фуникулеру территориях. Но и он мог стать жертвой репрессий, если своевременно не покинул бы Тбилиси. Его предупредили товарищи, что нашли два высохших дерева и ему грозит опасность. Он срочно продал свой дом в Ваке и вместе с семьей перебрался в Батуми, где у него был маленький дом и земельный участок, но когда приехали, застали дом сгоревшим. Он и в Батуми устроился в трест по озеленению, но и здесь ему сказали, что хотят его арестовать. Григол был вынужден прятаться целый год в лесу, пока волна репрессий не стихла.
Ламару отдали в русскую школу, в которой был школьный хор, солистом хора выбрали Ламару. В 1947 году Ламара стала победительницей на олимпиаде в Тбилиси и привлекла внимание выдающегося баритона Валериана Кашакашвили. По его приглашению два года училась в десятилетке одаренных, а потом поступила в Тбилисскую консерваторию, которую окончила в 1956 году с красным дипломом. Ее педагог по вокалу Георгий Гогичадзе посоветовал Ламаре принять участие в конкурсе молодых певцов в Тбилисской опере. Она вышла, спела арию Маро из оперы «Даиси» и к ее удивлению, была зачислена в оперный театр. К этому времени она была замужем и имела грудного ребенка. Ее первый муж Вадим Кирия – инженер нефтеперерабатывающего завода, жил в городе Люберцы. Брак оказался неудачным, так как в нем больше были заинтересовали родители обеих сторон. Вскоре они разошлись. В 1958 году по приглашению Вахтанга Чабукиани Тбилисский оперный театр пополнился танцором балета Морисом Лекиашвили, который в дальнейшем стал супругом Ламары. Их дочь Этери, взявшая псевдоним Ламорис (от имен своих родителей) является известной сопрано в Испании. Дебют Ламары состоялся в Тбилиси в опере Палиашвили «Даиси», в которой она спела партию Маро. Ее партнером был Зураб Анджапаридзе. Лирико-колоратурное сопрано Ламары звучало прекрасно, но когда герой Анджапаридзе – Малхаз, умирая, прощается с Маро-Чкония, Ламара так переживала эту сцену, что плакала настоящими слезами. Положение спас Анджапаридзе – лежа, он прошептал ей: «Ты что, забыла, что должна спеть арию?!» Ламара собралась, но не смогла хорошо исполнить «Плач Маро». Пресса ее хвалила, но отмечала ее оплошность.
Группа уважаемых певцов, и особенно директор оперы Мчедлидзе, постепенно выдавливали ее из оперы. Не давали участвовать в спектаклях. Видя такое положение, Ламара и Морис решили покинуть Тбилиси и искать счастье в Киеве. Мориса сразу приняли в Киевскую оперу, а вот Ламаре пришлось помучиться. Директор Киевской оперы Гонтарь был зятем Хрущева. Он отказал Ламаре, так как сопрано в театре было много. Но Ламара не сдавалась. Она три дня сидела в приемной директора, добиваясь, чтобы ее прослушали. Однажды утром она опять сидела в приемной. Гонтарь спросил: «Опять сидишь?» Ламара расплакалась. Секретарша пожалела ее и зашла к директору. Через пять минут директор вышел и сказал Ламаре: «Мы готовимся к Московской декаде, во время перерыва выкатим рояль и прослушаем». На подготовку дали один час. Зал был заполнен народом – хор, оркестр, солисты… Ламара исполнила арии почти одного соло-концерта, из зала раздались овации, директор поднялся и стал искать Мориса – где этот смугляк, когда нашел его, сказал: «Хозяин такой жены, не потеряешься, вы оба приняты». В Киеве она оставались 8 лет. Эти годы для Ламары были самыми счастливыми. Отсюда начался ее триумф как певицы. Она счастливая мать, обе ее дочери – Нато (Натела) и Этери пошли по стопам матери.
Малхаз ЭБРАЛИДЗЕ.