«Ещё одно последнее сказанье – и летопись окончена моя», — выдыхаю крылатую пушкинскую фразу, поставив час назад точку в работе над переводом нового романа народного писателя Грузии, лауреата Государственной премии имени Шота Руставели Реваза Мишвеладзе — «Белка в колесе».
В кратчайшей аннотации к роману говорится, что на его страницах «описывается история Грузии на протяжении первого десятилетия XXI века».
Но это – лишь одна, хотя и основополагающая, фабула нового 335-страничного романа.
Важно отметить, что «Белка в колесе» не относится к разряду текущей издательской продукции. Вышедший в свет в Тбилиси, в издательстве «Вестник Грузии», он выдвигается ни много ни мало, на Нобелевскую премию, как произведение, отображающее богатый на «перипетии-навороты» отрезок современной истории Грузии, страны – перекрёстка цивилизаций и интересов могущественных держав.
В центре внимания автора, как уже говорилось, стиль, формы, средства и результаты правления третьего президента Грузии Михаила Саакашвили. А повествование «ведёт» из тюремной камеры арестованный по весьма необычному поводу и при весьма необычных обстоятельствах фотограф, «личник» главы государства.
И если у Гоголя Чичиков – герой «динамичный», а сюжет развивается благодаря его передвижениям, то герой Мишвеладзе, Лаврентий Микава, — «статичен» (кого ещё найти статичнее арестанта). А движение сюжета обеспечивают… воспоминания, прямо или косвенно связанные с главной фигурой повествования житейские истории, образующие некую жанровую разновидность «Декамерона» Боккачо – гирлянду новелл, своего рода «роман в романе».
Исходя из сказанного, легко догадаться, что роман полифоничен: проза Мишвеладзе от «клипово-изобразительной», что ныне считается модным, уходит в пейзажную лирику, от неё – в высший пилотаж искусства диалога (своего рода мастер-класс высокой дипломатии, митинговых страстей и т.д.), и далее – в напряженую стихию допросов у следователя… Более чем убедительны и ярки художественные образы колоритных кутаисских мастеровых, школьников, формирующих свои жизненные позиции,
Переводчик, он же – ваш покорный слуга, «выловил» в романе и драматическую миниатюру, словно бы просящуюся на сцену. Это – эпизод с шутливым объявлением «Найдено сто лари. Потерявшего обращаться по такому-то адресу, телефону» — и вереница посетителей – проныр, обездоленных, надеющихся на нежданную манну небесную, наркоманов – образы один другого зримее и осязаемее . Хотя шутка, сама по себе, довольно-таки злая.
А чего стоит «шесть способов» лёгкого обогащения, «преподанных» пожилым «вором в законе» отчаявшемуся соседу. Времена изменились, сейчас народ на мякине не проведёшь. Но ведь были годы, когда «уроки» Шермадина воплощались в жизнь прямо на наших глазах. Да вот, не угодно ли? Прямо из первых рук:
«Разбогатеть сейчас легче, чем когда-либо…
Первое: прибей к пустой коробке крышку, вырежь щель, напиши крупными буквами: «Помогите детям-сиротам» и стань с этим ящиком на какой-нибудь многолюдной улице. К вечеру отнеси ящик домой, вытряси, вознеси всем жалостникам детей-сирот благодарность в сердце своём, а утром неси снова пустым. Лучше всего почаще менять место, так, на всякий случай.
Второе: присмотри где-нибудь заброшенный подвал, над дверями вывеску картонную прибей с надписью: «Гвардия мёрзнет, гвардия голодает, ты не помогаешь?!». Поставь в центре подвала стол, рядом, для пущей убедительности, компаньона (из представительниц лучшей половины человечества) пристрой, и не забудь журнал регистрации завести. Насчёт гвардии не беспокойся, у неё есть и получше тебя покровители.
Третье: (тоже в подвале, но под другой вывеской): «Золото – только во имя освобождения родины!». Ты и твоя компаньонша должны будете одолжить ювелирные весы, устраивайтесь и ждите свадебных колечек, или серёжек с драгоценными камушками во имя освобождения родины. Золото должно быть обязательно взвешено, драгоценные камни записаны в точности так, как их называет жертвователь. Помните, с благотворителями не спорят. В деле освобождения отечества и большому, и малому сокровищу найдётся своё место.
Четвёртое: нет сейчас ничего легче, чем учредить банк. Вот и ты открой банк под названием: «Ради ваших барышей». Регистрировать его не обязательно. Во-первых, налоги пропишут, а во-вторых, вдруг дело застопорится. В газеты дай объявления: «Банк «Ради ваших барышей» — единственный в мире банк, который заботится только о прибылях вкладчиков». Типа — самому банку от вас ни копейки не надо. Внесите сумму, какая вас устроит – мы её надёжно сохраним, а в течение двух лет ещё и учетверим (без учёта инфляции), и вернём, мол. В общем, считай себе денежки. Всё, что нужно – выписать квитанцию. А распишись на ней неразборчиво, как курица лапой царапает. И не нервничай, люди пока ещё твёрдо верят бумажкам. Ты скажешь, на подобном деле недавно погорели другие. Соглашусь, но этих «банкиров» погубила нетерпеливость. Обещали клиентам в три месяца утроить их вложения. Три месяца – короткий срок, а ты своим простодушным вкладчикам не обещай учетверения меньше чем за год. За два года, может, Бог милует, и эти власти останутся, и следователи не возьмутся за размножившиеся, как грибы, дела обманутых «пингвинов».
Пятое: для подержки духа молодых вдов, незамужних женщин, а также закоренелых холостяков, открой клуб под названием «Только знакомства». Учти, что старые девы больше всего на свете страшатся создания семьи. Поэтому в рекламных листках ясно пропиши: наш клуб, в отличие от других подобных клубов, знакомя лиц противоположного пола, вовсе не обязывает ни одну их сторон увенчивать свои отношения браком. Опытной свахе поручите повышать цены на входные билеты, а в качестве рекомендации (не стесняйся) предложи клиентам мужского пола, желательно, мол, захватить с собой нужные для знакомства алкогольные напитки. Предупреждаю, клиентов до шестнадцати лет в клуб не пускать. Кроме того, для гвардейцев вход сделай бесплатным, это тебе зачтётся как благотворительность. И вообще, как заметишь человека в форме, разговаривай с ним благоговейно, может, он из «Мхедриони» или из гвардии, или, на худой конец, полицейский.
Больше тебе опасностей ждать неоткуда.
Шестое: Надо стать врачом-экстрасенсом. Узнай у настоящего врача перечень наиболее распространённых болезней. К этим болезням, по своей инициативе, добавь онкологию, и брось клич: исцеляю все болезни, кроме СПИДа. СПИД на себя не бери. По этой линии пациентов всё равно не дождёшься. Больные СПИДом по врачам не ходят. Если много пациентов соберётся, сокращай сеанс до минимума, а потом переходи на психотерапию. Арендуй большой зал и проводи сеансы в молчании. В безмолствующем зале (тем более когда жарко) больше половины народа и без твоей помощи заснёт, а по пробуждении всякий чувствует себя бодрее. Вот тебе и психотерапия.
А если богатая, привольная жизнь встанет поперёк горла, и сердце твоё устремится в правительство, как это свойственно грузинам, ещё и тайну тебе одну открою: выпиши фамилии десяти-двенадцати друзей-родственников. Скажи им, что создаётся новая партия, зарегистрируй её. Потом первых пятерых выдвинь кандидатами в депутаты. Ты, разумеется, пойдёшь под первым номером. И, разумеется, на депутатский мандат голосов вы не наберёте, но по методу компенсации (не губить же на корню новую партию!), ты и следующий за тобой второй номер наверняка станете депутатами.
А дальше – айда, позаботься о себе. Вообще-то этот последний путь я приберегал для себя, но ты с таким огоньком в глазах меня слушаешь, что утаить не могу – открылся вот. А теперь, поскольку я тебя довёл уже до депутатства, дам ещё один совет – на заседаниях парламентских особо не активничай.
Чем меньше будешь говорить, тем меньше глупостей нагородишь».
Мастер психологических характеристик, Резо Мишвеладзе дарит читателю щемящий сердце образ учительницы русского языка Юлии Платоновны; проникнутую высоким трагизмом историю спасения сыном реабилитированного, но прикованного к постели отца из карагандинской ссылки (автобиографический эпизод, как и многое в этом романе)…
Это эпическое полотно просветлено и мягким лиризмом, с отчётливо слышимыми драматическими нотами, – как история первой любви героя к однокласснице – немке Кларе, и, в несколько в ином ракурсе – неожиданного взаимопритяжения Лаврентия и «внутрирайонного гения чистой красоты» Дали (ох уж, эти комсомольские собрания, эти общественные порицания)…
Один из сильнейших сквозных символов романа – прокладываемая (для удобства горожан) асфальтовая магистраль к стадиону, постепенно удавом поглощающая старый город с его неторопливым патриархальным укладом, тенистыми дворами и фруктовыми садами…
То звонко-романтическая, то приглушённо-таинственная, то экзотическая эротика характерна ещё для ряда «вставных» новелл.
«Их» и «наши» нравы – великолепно выписанная история грузинской девушки-домработницы, «раскрутившей» песнями и тостами скучный западноевропейский званый обед и, несмотря на полный восторг гостей от приготовленных ею блюд и проявленных талантов, наутро холодно изгнанной хозяевами «за превышение полномочий».
Не может оставить равнодушным захватывающий сюжет о незадачливом Хионии – бизнесмене, приватизировавшем тракторный завод. Когда же выяснилось, что завод дышит на ладан: нет запчастей и т.д., Хиония пустился в странствия – спасать своё детище:
«В Нижнем Тагиле ему предложили двести двигателей за сто миллионов русских рублей. У владельца тракторного завода было такое несчастное лицо, что над ним сжалились и согласились на вино-коньячный бартер. Но предупредили: транспортные расходы – за тобой. В Басокамске покрышек не оказалось, его направили по следу в Круглоярск. В Круглоярске сказали – помоги с доставкой резины из Словакии, а мы тебе всё приготовим. Как отблагодарить Словакию за резину? Уговоришь Москву перекачать им их долю газа. Переключатели скоростей завод раньше получал из Новочеркасска. Там сказали, что уже три месяца простаивают, может, вы нам электропоезд из Туркменистана доставите. Туркменистан запросил за бензин чай, а за мазут цитрусы. Оформили документы, договорились с акционерами, и через два месяца Хиония вернулся в Грузию. Пробился к министру просить чай, вино-коньяк и цитрусы. «Ты у меня просишь, когда мне их не хватает даже на оплату импорта пшеницы и газа?». «А что мне делать?», — сник Хиония. «Завод – твой, почему это я обязан обеспечивать тебя?». «Мне же не попусту нужно», — застонал Хиония. «Если я тебе даже даром всё это выдам, всё равно не потянешь ты доставить товар в Нижний Тагил, Туркменистан и Круглоярск. Во-первых, дорожные расходы тебя выпотрошат, а во-вторых, без вооружённой охраны не то что вино-коньяк, даже собственную тёщу не доставишь по месту назначения».
А ещё запоминается история с пароходом, посаженным на мель нанятым Хионией надравшимся капитаном и проданным какому-то португальскому морскому бродяге.
И ещё – улыбнитесь вместе с автором и переводчиком:
«Явилась ко мне домой симпатичная дамочка в майке националов.
Я, говорит, из министерства по занятости. Покорнейше прошу, не сочтите за труд и позвольте мне записать, где и на какой должности вы желаете начать работать.
— Замечательно, — говорю, — я места облюбовал, и если хоть на одно из них меня назначат, буду премного благодарен.
Она взялась за ручку и застыла во внимании.
Первое: в молодости я прыгал с парашютом, и это дело очень мне по душе, так что, может быть, наши власти назначат меня тренером-инструктором парашютной школы.
Второе: всю жизнь мечтал я разводить страусов, и с этой целью прошёл специальные курсы в Австралии, но в советскую эпоху, за отсутствием средств, моя мечта так и не развернула крыльев. А сейчас, как мне известно, Саакашвили собирается открывать страусиную ферму, прошу назначить меня туда специалистом по яйцам.
Она спросила, что означает специалист по яйцам.
— Смотрю на яйцо под лучами солнца и безошибочно определяю – оплодотворено оно или нет.
Она всё тщательно записывает».
Ну, и так далее.
Ещё один эпизод, ещё одна серия глубоко запечатлённых в сознании образов – война 08.08.08 и фантасмагорический «Жигулёнок» с двумя седоками, везущими на продажу молочные бидоны; их встречи с «защищающейся от нападения» армией соседней страны и людьми, без вины виноватыми, в одночасье потерявшими дома и имущество…
Заключительная часть романа – художественно-документальное полотно, в котором отобразились пустопорожние митинги, долгоиграющая акция протеста «палаток-камер» и жестокого разгона демонстрантов, навевает ассоциацию с трагикомической симфонией, выдержанной тем не менее, в стальной минорной тональности.
Роман будет издан в Москве, в русском переводе.
Какой резонанс он вызовет? Мы проследим и обязательно об этом напишем.
Владимир Саришвили