Недавно в Интернете, на информационном портале kvira.ge ознакомилась с интервью журналистки Т.Шаишмелашвили с инженером, писателем Гией Тактакишвили. Что заставило меня перевести это интервью и представить его читателям нашей газеты, объясню позже.
А пока предлагаю прочитать его и познакомиться с одним интересным тбилисцем.
«По профессии он – инженер-механик. Впервые за перо взялся два года назад, а до этого не писал даже школьные сочинения. Переживал, не знал, как воспримет читатель его попытку, и поэтому замаскировался под псевдонимом. Даже в семье не подозревали, кто такой «Ардашели». Сегодня он автор четырех книг. В первый сборник «Итальянский двор» вошли 25 новелл. За ним последовали: «Пианино», «Amapola»; микророман «Манускрипт». Недавно завершил работу над романом «Набо» и собирается издать четвертый сборник новелл – писатель Ардашел Тактиридзе (Георгий Тактакишвили).
«Я вырос в Тбилиси, в Чугуретском убани, на втором этаже прадедовского дома в итальянском дворе. Наш убани славился тем, что брошенный камень попадал если не в вора, то в будущего ворюгу уж точно. В нашем дворе жил Гогия, сын пьяницы Армена. У него было прозвище «Дуру». В свои 42 года успел отбыть 45-летний срок заключения. Каким образом? Его по амнистии освобождали раньше времени. Я был его любимчиком, садился рядом на ступеньки и «просвещал». «Гия-джан, знаешь, что за птица павлин? Хвост веером распускает, вот так» — и растопыривал ладони. Очень любил фильм «Великолепная семерка». «Кальвера прав приплелись эти суки, Крис, Бритт в его убани, начали права качать. А он послал их – «идите-ка… не успокоились, вот и получили по заслугам».
Помню еще, Марех и Шогик. Целыми днями ругались, шлюхами друг друга обзывали, а вечером вместе шли на «работу». Сумасшедших физиком, брата и сестру Тамару и Степу Баграмовых помню, зимой и летом закутанные в целлофан ходили, боялись облучиться от рентгеновского аппарата соседки Кето. Слишком в длинные воспоминания погрузился, но та обстановка огромную роль сыграла в моем формировании.
Моя мать – Лия Цабадзе, была специалистом французского языка. Слабая, не умела сердиться, бить, ругать и когда сердилась на меня, начинала плакать. Говорили, что до замужества она работала, но я как себя помню, знаю, что растила нас, троих детей, в любви и заботе. Она хорошо играла на пианино и пела, хотела меня тоже обучить музыке, но несмотря на родство с Гоги Цабадзе со стороны матери и Отаром Тактакишвили со стороны отца, ни слуха, ни голоса у меня не оказалось.
Отец – Нугзар Тактакишвили, долгое время работал начальником Управления по снабжению питьевой водой, общался со многими людьми и поэтому в нашем доме постоянно были гости. Мягкий по характеру, он был больше моим другом, чем отцом, и наставлял: «Сынок, сила не в том, чтобы в драке осилить кого-то, а в том, чтобы без драки выйти из такой ситуации». До сих пор, если мне следует принять какое-то решение, спрашиваю себя, а как бы поступил отец в этом случае».
— Какие предметы любили в школе и думали ли, что станете писателем?
— В школу поступил в семилетнем возрасте. Какала – так звали мою учительницу, — не знаю, настоящее это ее имя или прозвище, — была очень строгая. Преподавала родную речь и математику. Не любил я «Деда эну»… «Ну-ка, Тактакишвили, скажи, что это за буква?» и показывала «Г», «О», «Р», «И» («Гори» — свинья), я отвечал усердно. – Что получилось? «Гочи» — поросенок… До сих пор уверен, что под буквой «г» был нарисован поросенок, а не свинья. По реакции Какалы мне стало ясно, что грузинский язык и литература мне не под силу, и потянулся к математике.
— Вы по профессии инженер-механик.
— Да. Я учился в десятом классе, когда отец от дяди Шота принес старый магнитофон – авось, детали пригодятся. Не стал выбрасывать. Это сейчас молодежь разгуливает с воткнутыми в уши наушниками и раскачивается в такт музыки. А тогда магнитофон весил около 20 кг, с огромными «бобинами». Так вот, принес отец этот разобранный магнитофон, а я стал его собирать. Механическую часть восстановил, а в электричестве ничего не смыслил. Присоединил какие-то провода по одинаковому цвету и магнитофон заработал. Такой ажиотаж устроили в семье! Разнеслась моя слава как «великого электрика» по соседям. Начали приносить разную неисправную электротехнику. Не хотелось развеивать «легенду» и решил записаться в кружок радиолюбителей во Дворце пионеров, выписал журналы «Радио», «Электроника», «Наука и техника». Под конец так выучился, что поступил на факультет электроники – зарабатывать «хлеб свой насущный».
— Вы поздно начали писать. Кроме умения хорошо, грамотно писать, писатель должен иметь еще и жизненный опыт, не правда ли?
— Согласен. Главное, не только как пишешь, а что пишешь. Чтобы писать интересное и актуальное для читателя, привлечь его внимание, надо обладать большими знаниями и годами накопленным опытом.
— Вы пишете под псевдонимом Ардашел Тактиридзе. Члены вашей семьи не догадывались, что это ваше вымышленное имя?
— Знаете, я прямой потомок Ардашела Тактиридзе и отец хотел назвать меня этим именем, но мать категорически воспротивилась. В итоге, получил имя прадеда, а писательский псевдоним «Ардашели» заслужил по праву наследства.
— Ваши новеллы представляют собой случаи из жизни. Откуда столько фантазии?
— Это не сновидения, а, скорее, мое, воплощенное в реальность воображение. Я в этих историях присутствую как участник или зритель, переживаю вместе с ними, вижу их действия. Утром встаю и все, что представилось ночью, начинаю описывать. Я уже не участвую в событиях, а констатирую происходящее. Бывает, что два события во сне так переплетаются, воедино наяву никак бы не связал их.
— Вы автор четырех книг. Первый сборник – «Итальянский двор», затем «Пианино», «Amapola»… Что вы чувствуете от книги к книге?
— Сначала название выбрать, потом – определить последовательность новелл, дальше – работа с дизайнером, корректура, походы в типографию, издательство, чтобы в срок издали. А под конец начинаю сожалеть, что мог написать лучше, заметить грамматическую ошибку, но… уже поздно. Махну рукой и… начинаю работать над новой книгой.
— Все ваши рассказы написаны с большим мастерством. А все-таки, какая новелла ближе к сердцу, и почему?
— «Пианино». Она про мою мать. Когда читаю, вспоминаю ее, и слезы сами по себе текут. Люблю «Плюшевого медвежонка» — символ надежды осиротевших детей. Еще рассказ «Волк» об очеловечении волка, — собираюсь послать его на конкурс одного рассказа им. Р.Инанишвили.
— В ваших новеллах представлены реальные личности. Наверное, и интересных историй немало знаете?
— Да, основой моих рассказов служат реальные факты. В некоторых из них объединены несколько таких историй. «Итальянский двор» — это место, где я вырос. На Сурамскую улицу действительно ходила русская балерина Кристина, танцевала «Жизель», брала у нас «Приму» и уходила. Бедняжку нашли мертвой в вентиляционной трубе. «Мелико», «Няня» — это тоже реальные истории. И еще немело таких – услышанных, увиденных.
— Вы непосредственно связываетесь с читателем через «Фейсбук». Насколько важны для вас такие взаимоотношения?
— «Фейсбук» одновременно похож на термометр, барометр и фонендоскоп, как будто рука постоянно находится на пульсе. Читатель остро реагирует на хорошее и нехорошее, положительное – отрицательное, правильно читает твои мысли, понимает, о чем хочешь рассказать.
— Вышел в свет ваш микророман «Манускрипт». Характерна его сложная архитектоника. Что вдохновило вас на его создание?
— Как ни удивительно звучит, но вдохновили не Серафита или Парсман Доблестный, а Ксефарнуг. В I веке, после отравления Парсмана, царский трон занимает Ксефарнуг, но его имя нигде не упоминается, и получается, что после смерти Парсмана царствовать стал его сын Адам. Ксефарнуг указан только в надгробной надписи Серафиты. Ясно, что Адам занял трон насильственно. А где был тогда Ксефарнуг? Откуда появился? По всему видно, что он ибериец, член семьи Парсмана Доблестного, иначе его придворный – эзосмодзгвари – Йодманган, сын Агриппы, также придворного Парсмана, не присягнул бы ему в верности и питиахши тоже не приняли бы его в свой круг. Я многое хотел сказать этим романом и, в первую очередь, что методы управления государством и завладения власти не изменяются веками.
— Ваше хобби?
— Я по профессии инженер-механик, на жизнь зарабатываю полиграфией, пишу рассказы. Уже сам не могу понять, что – профессия, а что – хобби.
— У вас немало наград – за научные труды, за литературную деятельность, недавно стали призером конкурса «Один рассказ».
— За научные труды удостоен ордена «Человек-легенда», медали «Честь Америки»; имею звание «Человек мира 2002 года»; внесен в книгу «2000 интеллектуалов мира», изданную Кембриджским биографическим институтом. За поддержку грузинской литературы являюсь обладателем «Золотого пера». Но, клянусь, самой важной наградой считаю приз, полученный два года назад за новеллу «Вор», в конкурсе «Один рассказ» им. Р.Инанишвили. Особое место среди моих наград занимает нагрудный знак ручной работы в виде виноградной грозди, изготовленный Фати Кахниашвили, который я получил за рассказ «Оковы».
— Семья, дети, внуки?
— У меня большая семья: жена, трое детей, невестка, пятеро внучат. С нами живут и няни. Я переехал на жительство в Сагурамо. Мы собираемся здесь на каждые выходные. Когда возникает желание писать, сажусь в плетеную качалку на веранде, беру свой «Айпад», гляжу на Мкинварцвери (Казбек), и переношу увиденное во сне на экран.
— Что бы вы хотели изменить вокруг себя?
— Ничего.
— Планы на будущее?
— Закончил недавно психологический роман «Набо» и планирую издать четвертый сборник новелл».
Т.Шаишмелашвили.
А теперь пора объяснить, почему позаимствовала это чужое интервью и представила его в газете. Дело в том, что с Гией (Ардашели) я познакомилась два года назад, когда взялась за перевод его первого сборника «Итальянский двор». Получила от чтения большое удовольствие. Новеллы написаны простым, легким, правильным грузинским языком, читаются без особых усилий, и перевод дался без труда. Все истории, рассказанные в сборнике, глубоко проникают в душу, заставляют задуматься над жизнью, понять, насколько важно дорожить прошлым, человеческими взаимоотношениями и самыми обыкновенными житейскими ценностями, которых в гуще повседневных перипетий мы не замечаем, а, потеряв – сожалеем. На днях вновь встретилась с Гией Тактакишвили и еще раз выслушала его рассказ о чувствах, испытываемых при создании своих новелл:
«Все мои рассказы, даже их названия, словно наяву, предстают передо мной во сне. Я там и действующее лицо, и наблюдатель, участвую в диалогах, переживаю за них. Вроде я там, и не там. Но в последнее время прекратил писать небольшие рассказы — что-то не ладилось. Сам не знал, отчего. Как будто кто-то подталкивал меня к более сложным, крупным произведениям. И вот недавно закончил психологический роман «Набо». Не обессудьте, но самому очень нравится, хотя немного трудно читается. Буквально вчера написал новую новеллу «Панихида», а сегодня появилась еще одна – «Фрау Катерина». Мои новеллы, рассказы – это часть всей моей жизни. Я не пишу, я проживаю все свои истории вместе с их персонажами, а если не почувствую их эмоции, переживания, не смогу писать. Они дополняют мое существование, а я – их сопровождающая частица».
Надеюсь, теперь понятно, почему на страницах «Тбилисской недели» появились два интервью.
Додо АХВЛЕДИАНИ.