Куда уходит детство…
– Каким оно было, ваше тбилисское детство?
– Вкусным, – так любят говорить тбилисцы, когда хотят выразить свое восхищение. На свет я появился во 2–м родильном доме, что находился на Камо. Там родились мои брат Кока, мои дети Егор и Александр, четверо внуков. Получается – это был наш семейный роддом. Жаль, что это старой постройки здание с высоченными потолками снесли. Жаль…
Моя семья жила в итальянском дворике на улице Марджанишвили. Раньше весь этот дом принадлежал моим предкам. Но грянула революция, советизация и в наши комнаты заселили чужих людей. Впоследствии мой отец и дядя сделали все для того, чтобы вернуть этот дом. И сейчас наша дружная семья разместилась в этом доме, обустроила дворик, тем самым сохранив семейную реликвию.
Я рос в одном дворе с четырьмя такими же одногодками. Была среди нас всего одна девочка – Додо Кекелидзе. Когда у моей мамы пропало молоко, то её мама в течение месяца кормила Додо своим грудным молоком. Так что, помимо моего родного брата Коки, у меня была молочная сестра.
– Столько малышей в одном дворе, не шумно ли было?
– Весело и дружно жили. Если ссорились, то быстро мирились. Главное, уметь прощать. И это у меня неплохо получалось. В школу, в первый класс, нас провожали всем двором. Благо, ходить было недалеко, ведь 20–я школа находилась рядом с нашим домом.
– А каким учеником был Ива Кузанов?
– Учился я средне. Случалось, и двойки получал. Особенно не любил я точные науки. Помню, мне предстоял экзамен по геометрии, и мне пришлось обратиться за помощью к моему школьному педагогу. Строгий он был и какой–то суровый. Помню, пришел к нему, постучал в дверь. Он долго не открывал, потом запустил меня, усадил за стол и стал гонять по билетам. Вдруг раздался стук в дверь. Математик велел мне укрыться за занавеской. Когда там оказался, то увидел троих моих одноклассников, таких же бедолаг, как я. В то время репетиторство не поощрялось, вот и готовил нас к выпускным экзаменам наш педагог тайком…
– И все–таки какому предмету вы отдавали предпочтение?
– Конечно, биологии. Я ведь собирался стать врачом, как мой папа. Когда сыновья идут за отцом – династия не кончается. Мой отец, Егор Иванович Кузанов, был известным хирургом, преподавал в Тбилисском медицинском институте. Многим молодым общим и сосудистым хирургам он дал путевку в жизнь, как говорят, поставил на крыло. Мама, Элеонора Николаевна, была врачом терапевтом–педиатром. Так что династия Кузановых–врачей не закончилась.
– Как я поняла, вы с братом посещали одну и ту же школу. Кто из вас был более задиристым, ершистым?
– Пожалуй, Кока. Впоследствии он стал известным кинорежиссером–документалистом. К сожалению, два года назад его не стало. Но в моей памяти он остался все тем же весельчаком и заводилой. Помню, в 6–м или 7–м классе он подбил одноклассника переодеться в девочку. Одели мы на парнишку черные колготки, короткое платье, парик, накрасили и стали бегать с этой «девчонкой» по школе. А в это время там шел ремонт. Рабочие погнались за ней, мы кинулись ее отбивать… Вмешался директор. Узнал, что все организовал Кока, и вызвал в школу отца. Егора Ивановича все очень уважали, и мы, конечно, побаивались папу. Он пришел к директору, а когда ему стали жаловаться на брата, отец попросил подготовить документы: «Отправлю Коку в интернат». Боже, что было, не только с нами, но и вся школа стала умолять Егора Ивановича не делать этого. Конечно, Кока остался в школе.
– Чем еще запомнилась учеба?
– Практикой, которую мы проходили на деревообрабатывающей фабрике в Дидубе. Мы добирались туда на трамвае, ехали не в вагоне, а цеплялись за выступ кабины последнего вагона и так лихо добирались до работы. С риском для жизни, но зато с ветерком.
А еще, в школе я встретил свою судьбу, свою ненаглядную и любимую Аллочку. Мы учились с ней с первого класса, а ближе к выпуску наша дружба переросла в любовь. И вот уже почти 50 лет она – моя жена, верная, преданная, любящая, все понимающая и все прощающая.
«Стану хирургом, как отец»
– Вы упомянули, что еще в школе решили стать хирургом и готовились к поступлению в медицинский институт.
– Действительно, я решил поступать в мединститут, но не в тбилисский. В наш вуз конкурс был сумасшедший, вот мы с отцом и решили, что поступлю я в Махачкалинский мед, а после первой сессии переведусь в Тбилиси. Так на время учебы я стал жителем дагестанской столицы. В то время в Дагестане игра в КВН была в диковинку, а у меня уже был кое–какой опыт. Тогда у нас в вузах проходили веселые «бои» находчивых, и по ТВ показывали эти конкурсы, да и мы в школе с азартом играли в КВН. Так что в Махачкалинском меде я собрал команду веселых и находчивых, возглавил ее и стал «первым парнем на деревне».
– Успешно выступала ваша команда?
– Конечно, ведь у меня был опыт, задор, а главное, я сумел «заразить» своих медиков этой игрой. Помню, наша команда сражалась с КВН–щиками Махачкалинского государственного университета. Председателем жюри оказался наш преподаватель по биологии. Мы все называли его Крокодилом. Уж очень он был строг, особенно ко мне. В одной из пантомим я его изобразил. Ну, думаю, пропал Ива, не видать тебе зачета, как своих ушей. На удивление, он отреагировал на мое выступление в стиле КВН и на экзамене меня не срезал. В том жюри я впервые увидел дагестанского поэта Расула Гамзатова. А спустя неделю он попал в кардиологическое отделение одной из городских клиник. Ректор нашего института Максудов решил определить меня и пару моих сокурсников охранять палату поэта, чтобы его никто не беспокоил.
Все случилось в мое дежурство. Было уже 9 часов вечера, когда к больнице подъехали две черные «Волги», из них вышли солидные аварцы в папахах, с корзинами, полными вина и фруктов. Я попытался преградить им дорогу, умолял не беспокоить Расула. Но Гамзатов сам вышел из палаты и велел пропустить гостей. До трех часов ночи они распивали коньяк, Расул читал свои стихи. На следующий день, придя на занятия, я увидел на доске объявлений приказ о моем отчислении. Причиной стало то, что я не выполнил указание ректора и впустил к Расулу Гамзатову гостей.
– И вы вернулись в Тбилиси?
– Вовсе нет. Я отправился с этим приказом к Гамзатову, он тут же позвонил ректору и все уладил. Приказ аннулировали и я продолжил учебу.
Возвращение в родные пенаты
– После удачной сдачи первой сессии я перевелся из Махачкалинского мединститута в тбилисский. Дома меня ждали не только родные, но и Алла.
– И вы решили пожениться?
– А что откладывать? Мне был 21 год, перешел я уже на 2–й курс. Свадьбу справляли всем двором. Отец пригласил своих друзей – ансамбль зурначей «Ксоврели» и киноактрису Марину Тбилели. Тамадил – папин близкий друг, главный врач 2–й горбольницы Абашидзе. Было очень весело. Зурначи играли, Марина читала стихи… Затем пришли кинто, принесли поднос с цоцхали, а потом выпустили в небо на счастье двух голубей. Был декабрь, но день выдался теплый и солнечный…
– Так, видимо, и жизнь ваша с Аллой Эдуардовной сложилась тепло и солнечно…
– Она у меня просто чудо! Ввиду занятости на работе, я не так часто балую ее вниманием, но весной, когда зацветает сирень, обязательно покупаю для нее самые роскошные букеты. Это ее любимые цветы.
Уже со второго курса я начал параллельно с учебой работать санитаром в клинике отца. И только на четвертом курсе меня перевели на должность медбрата.
– А когда состоялась ваша первая операция?
– Когда я учился на третьем курсе, у меня было ночное дежурство. Друг отца, хирург Нодар Дарчия дал мне возможность сделать апедиктамию. Все прошло успешно, но когда отец узнал об этом, то очень рассердился. Я и раньше пытался помогать папе во время операций, но он инструментом бил меня по рукам, если я что–то делал не так. Его коллеги говорили, что нельзя этого делать, мол, парень может уйти из хирургии. Но, как видите, я не ушел. И уже на четвертом курсе успешно провел операцию по резекции желудка. Помимо отца у меня были замечательные педагоги: Эгнатэ Пипия, Михаил Чачава и другие. Так что было у кого набраться опыта.
Повороты судьбы
– Когда я учился уже на пятом курсе, мне, вместе с моим однокурсником Мерабом Двали, посчастливилось попасть на Всемирный конгресс хирургов в Москве. Секцию по желудочной хирургии возглавлял Эгнатэ Пипия, у которого был собран самый большой научный материал в мире. Нам удалось пообщаться с ведущими хирургами из Америки, Англии, России. Это стало прекрасной школой для нас – будущих хирургов.
– И как же произошло дальнейшее становление хирурга Ивы Кузанова?
– После окончания института приказом министра здравоохранения Грузии все выпускники медицинского должны были два года отработать на периферии и лишь потом имели право на дальнейшее обучение в аспирантуре или ординатуре. Но судьба оказалась ко мне благосклонна. В то время из России в Грузию прибыла большая делегация врачей–хирургов… Мне и моему другу Мерабу Двали посчастливилось сопровождать известного сосудистого хирурга Дебейки. Он араб, но жил и работал в Америке. Господину Дебейки мы очень понравились и на банкете в Ликанском дворце он поднял тост за юные дарования – меня и Мераба, – и сказал, что заберет нас в Америку и сделает из нас известных сосудистых хирургов. Тут же поднялся руководитель московской делегации академик Эдуард Ванцян и заявил, что за океан мы эти дарования отправить не можем, а в Москву заберем.
– И что же, он сдержал свое обещание?
– Да, так мы с Мерабом уже в Москве продолжили обучение. Я – в клинике общей хирургии, а он – в глазной. Но вскоре от профессора Виктора Соломоновича Крылова из Московского института хирургии Академии медицинских наук мне поступило предложение заняться сосудистой микрохирургией.
– И как вы на это отреагировали?
– Микрохирургия тогда еще только развивалась и я толком не знал всех тонкостей проводимых манипуляций. Увидев, как два профессора, склонившись над крысой, шьют под микроскопом брюшную аорту, загорелся желанием увидеть это поближе. Подошел к окуляру микроскопа, увидел нитку, которой пришивают аорту, и я почувствовал, что это мое!
В то время профессор Крылов собрал для дальнейшего обучения микрохирургией группу молодых врачей, среди которых были теперь уже известные профессора Тристан Перадзе и Ренат Акчурин. Так образовалась группа основоположников сосудистой микрохирургии в Советском Союзе.
Нашей командой хирургов была проделана колоссальная работа, пока мы достигли желаемых результатов, разработали методики ведения операции по восстановлению поврежденных конечностей и многое другое, что связано с микрохирургией.
Домой, и только домой
– После защиты кандидатской диссертации вам предложили остаться в Москве, возглавить хирургическое отделение. Но вы решили вернуться в Тбилиси. Почему?
– Это город моего детства, юности, первой любви, город моих предков. Тбилиси – это печаль и счастье, любовь и трепет в сердце, и слезы в горле, и все то, что у меня всегда связывалось с понятием сильных чувств – то есть жизни. А почему – не объяснишь. Каждый раз, когда я возвращаюсь из заграничной командировки и мчусь домой из аэропорта, то, спускаясь от Авлабара к мосту Бараташвили, вижу Тбилиси и на меня накатывает такой восторг, от которого замирает сердце!
Жизнь, как она есть
– Замечаю, что в последнее время человеку интересно только сидеть перед телевизором…
– Это не интерес, а лень. Я понимаю интерес, как дверь в творчество, как импульс к вдохновению, как неутолимую жажду…
– Как развить в себе эту жажду?
– Читать, общаться с интересными людьми, путешествовать. Кстати, я увлекаюсь афроудом и объездил на джипе всю Грузию. У нас настолько богатая природа, так много еще неизвестных памятников старины, что каждый раз воочию соприкасаясь с красотами родного края, не перестаю ими восхищаться. Истинно Грузия – святая земля, дарованная нам Богом.
– Беседуя с вами, меня буквально покорила ваша искренность. Что такое искренность – это понятно. А что такое талант?
– Это когда во время работы тебя охватывает светлая и радостная энергия. Потом эта энергия передается тем, кто рядом с тобой. Если хирург не талантлив, а только трудолюбив, – это ремесленник, который работает на автоматизме. В пластической хирургии не приемлемо ремесленничество. Здесь нужны люди талантливые, целеустремленные, нацеленные на поиск новых путей и подходов к той или иной операции. Здесь приходится постоянно думать, рисковать… А, как говорят, кто не рискует, тот не пьет шампанское!
– И часто вы поднимаете фужер с игристым вином?
– Довольно редко, на праздниках и семейных торжествах. И то позволяю себе расслабиться только в субботу, так как до очередного операционного дня у меня должен быть зазор не менее чем в два дня. Руки хирурга – это его инструмент, который должен работать четко. Ведь микрохирургия схожа с работой ювелира, где любая, даже незначительная ошибка может повлечь за собой необратимые процессы. К счастью, у меня не случалось подобных казусов.
– Как здоровье?
– Прекрасно! Я поднимаюсь в 6 утра и совершаю свой утренний 6-километровый моцион. А еще, видите ли, я знаю секрет жизни и оптимизма: надо верить, что все лучшее еще впереди.
– Вы считаете себя счастливым человеком?
– Я живу интересно. Это, правда, не означает, что я должен каждый день решать массу проблем, иногда очень трудных, но это жизнь…
– Беседуя с вами мне вспомнилась притча: Бог слепил человека и остался у него еще кусочек глины. «Что тебе еще слепить, человек?» – спросил Бог. «Слепи мне счастье!» – ответил тот. Бог подумал, да и кинул этот кусочек глины человеку…
– Незамысловатая история. Порой мы забываем, что все в наших руках. Главное – не уставать, самосовершенствуя себя. Получается, что счастье человека находится в наших руках. И еще, мое счастье – это моя семья, мои сыновья Егор и Александр, которые заняли достойное место в микрохирургии. Порой я чему–то учусь у них. Но в то же время я для них – как стимул. По отношению друг к другу мы – внутренние оппоненты. Это наша такая кузановская черта. Надеюсь, что мои четверо внуков продолжат врачебную династию Кузановых. Ведь все в наших руках.
Наталия ГЛАЗОВА