В конце прошлого года в прокат вышла российская киноверсия фильма «Распутин», режиссером, сценаристом и монтажером которой является Ираклий Квирикадзе. В рамках фестиваля российского кино картину увидели и тбилисцы. Это не единственное обращение известного сценариста и режиссера к исторической теме. Недавно он завершил работу над сценарием о жизни Екатерины I – российской императрицы польского происхождения, жены Петра I.
— Это история становления личности, для меня очень интересная. Екатерина, как ни странно, обладала чувством юмора. Ее судьба – это эстафета от одного мужчины к другому. В нее влюблялись, хотя она не отличалась особенной красотой. Но у нее была какая-то невероятная душа, за что в итоге ее полюбил Петр, получив ее в конце этой длинной эстафеты. Екатерина была в прошлом бордельной проституткой, потом ее взял офицер. Затем она попала к генералу, от генерала – к маршалу Шереметеву. И, наконец, к фавориту Петра Алексашке Меньшикову. Последний долго прятал Екатерину от Петра, боясь, что царь ее отнимет, что в итоге и произошло. С одной стороны, это очень энергичная история. С другой, она позволяет многое увидеть и даже проводить какие-то сегодняшние аналогии. Фильм снимает известный польский режиссер и сценарист Агнешка Холланд, работающая в Голливуде. Так как она полька, то ее очень заинтересовала эта история, и я написал сценарий.
— Вы ведь не так часто работаете с историческим материалом.
— Когда-то, 20 лет назад, с Никитой Михалковым и Александром Адабашьяном мы написали большой и, по-моему, очень не плохой сценарий про Александра Грибоедова. Но он был по тем временам слишком дорогим, и Михалков, который должен был снимать фильм, не достал денег. Прошло много лет, но Никита Михалков все время возвращается к этой теме, затрагивающей и Грузию. Грибоедов – личность сложная. Никак не приукрашая его, мы создали сценарий, где много Грузии, где рассказывается о Нине Чавчавадзе, грузинских встречах, общественности Грузии. Грибоедов, создавший всего одну гениальную вещь, а до и после писавший только бездарные, неинтересные вещи, -человек очень любопытный. Когда мы недавно увиделись с Никитой Михалковым, он пообещал, что после выхода его картины о Бунине начнет снимать фильм о Грибоедове.
— Одна из наиболее любимых зрителями картин последнего времени, снятых по вашему сценарию, — «Андерсен. Жизнь без любви» Эльдара Рязанова…
— Эльдар Рязанов пришел ко мне однажды с предложением написать сценарий об Андерсене. Он сказал, что это его мечта. И мы с Эльдаром Александровичем сели и быстро, за три-четыре месяца, вместе написали сценарий. Каждый писал свой эпизод, а потом читали и как-то объединяли написанное. Сценарий получился замечательный. А к фильму у меня чуть-чуть есть претензии. Жаль, что аромат сценария немного… улетучился. Так часто случается. Многое, что заложено в сценарии, в кино не попадает. Иногда это хорошо, а иногда не очень. В случае с фильмом «Андерсен», куда многое из сценария не вошло, не очень. Рязанов – большой художник, я очень уважаю и люблю его как творца. Но каждый видит по-своему. На мой взгляд, фильм хороший, но мог бы быть еще лучше.
— Не жаль отдавать свои сценарии, так сказать, в чужие руки? Ведь вы все-таки больше пишете, чем снимаете?
— Это вечная проблема, ничего с этим не поделаешь. Не бывает литературного произведения и его адекватного воплощения на экране. Случается, что сценарий гораздо лучше фильма. Бывает, правда, реже, наоборот: средний сценарий вдруг оказывается хорошим кино. Талантливый режиссер так видит, вносит столько ароматов, что постное блюдо становится очень сочным. Я даже не о себе это говорю…
— Режиссер Павел Лунгин говорит, что когда он сам начал снимать фильмы по своим сценариям, к нему пришло настоящее признание. Но вы ведь не можете себе этого позволить, потому что мало времени и много материала, который требует литературного воплощения?
— Все дело, видимо, в моей лени. Раньше я больше занимался режиссурой, а сейчас мне доставляет больше удовольствия писать. Я иногда подумываю вернуться в режиссуру, но вот у меня есть ощущение, словно я двести лет должен прожить и скоро наступит другая пора. Мне уже за семьдесят, а я все еще в мечтах.
— Может быть, дело в том, что литературный труд – это ручка и бумага. А режиссура – это беспокойно-хлопотная организация кинопроцесса, а иногда и добывание денег…
— Да-да. А бумага выносит все. Любые мои фантазии…
— Как говорят, у вас очень много нереализованного.
— Есть такое дело.
— Неисчерпаемый кладезь – это воспоминания вашей юности?
— В исторических работах мои воспоминания вряд ли пригодятся. А вот в основе фильма «Лунный папа», снятого по моему сценарию, лежат именно мои воспоминания. Хоть в фильме действие происходит в Средней Азии, на самом деле история имела место в Хашури, где я учился в школе. Есть у меня история из Батуми. Просто я легко переношу события из Грузии в другие места. Почему, к примеру, «Лунный папа» происходит в Средней Азии? Потому что режиссер – Бахтияр Худойназаров, а финансировали проект немцы. Естественно, когда я стал искать сюжет, то вспомнил, как в моем детстве соседская девочка забеременела и не знала от кого. Отец ее, милиционер, возил дочь по театрам, потому что ей казалось, будто она забеременела от какого-то заезжего актера. Я вспомнил эту историю, она получилась очень смешной, и фильм тоже получился удачным. Это тот случай, когда сценарий был никакой, а адекватность меня удовлетворила.
— По-моему, тоньше других вас чувствует Нана Джорджадзе – режиссер нескольких картин по вашим сценариям. Вы с ней находитесь как бы на одной волне?
— Конечно…
— Очень люблю фильм Наны Джорджадзе «Метеоидиот». Странный герой этой картины, которого играет Мераб Нинидзе, – тоже персонаж из вашего прошлого?
— Конечно, конечно. Герои из фильмов «Лето, или 27 потерянных поцелуев», «Тысяча и один рецепт влюбленного кулинара» — все это из личного опыта, перемешанного с фантазией. Я же не делаю реалистические кальки с жизни.
— Потому что фантастический реализм больше отражает суть явлений?
— Мне это просто нравится. Я сейчас не могу анализировать. Просто перемешанные фантазия и реальность — это то поле, где мне хорошо.
— В «Метеоидиоте» остро прозвучала тема смерти. Вы часто думаете об этом?
— Каждый думает об этом, а кто-то очень даже на этом зациклен. А я легкий, поверхностный человек, как мне кажется. Хотя я знаю, что смерть не за горами, буквально за углом – мне ведь уже за 70. Но я как-то мало думаю об этом…
— Говорят, что в вашей жизни большую роль всегда играли женщины.
— Правду говорят…
— Вы относите себя к категории ловеласов?
— Как сказать… Что я затворник – это неправда! Но то, что у меня большой донжуанский список, тоже не соответствует действительности. Люблю красоту и иногда служу ей.
— Но это все не то, что заставляло и заставляет вас страдать?
— Нет ни одного нормального человека, у которого никогда не было любовных драм, ран. То он сам кого-то бросает, то его оставляют. Сам Дон Жуан страдал… Так что любой человек, заглянув в себя, обнаружит немало печальных страниц. Невозможно любовь передавать как эстафету – победу за победой. Где-то обязательно потеряешь эту эстафетную палочку.
— Сегодня часто вспоминаете прошлое?
— Не очень. Больше живу настоящим днем. Прошлое приходит ко мне тогда, когда я работаю, потому что все время всплывают какие-то ассоциации – они мне помогают. А так, чтобы уйти в какие-то романтические видения – это не для меня. Наверное, такое бывает, но это не есть форма моего существования.
— Но ваши сценарии, фильмы в чем-то, безусловно, романтичны.
— Да-да. Этим я пользуюсь как инструментом, орудием…
— И все-таки фильмы Ираклия Квирикадзе отражают его отношение к жизни, к себе.
— К себе – это да…
— Известно, что на ваше творчество оказал влияние великий Феллини. С ним связан и ваш приход в кино?
— Феллини – это одно из влияний. Кино я увлекся тогда, когда Феллини еще не снимал. Или, может быть, снимал, но я его не знал. Мне было уже лет 16, и я уже бредил кино, еще не имея представления о творчестве итальянского режиссера. Толчком к возникновению желания снимать кино стали трофейные фильмы, которые показывали после войны. Помню картины «Мост Ватерлоо», «Чайки умирают в гавани», «Индийская гробница»… Это было таким ошеломлением!
— А сейчас такие ошеломления случаются?
— Редко, но бывают…
— Например…
— Австрийский кинорежиссер и сценарист Михаэль Ханеке. Его несколько фильмов поразили! Интересны работы американских режиссеров, продюсеров и сценаристов братьев Коэнов… Не могу перечислить впечатления как некий список. Время от времени появляются фильмы, которые трогают, задевают струны души. И хорошо, что это есть!
Конечно, когда был юношей, все трепетало. Но я не стал каким-то истуканом, хоть и не излучаю прежних восторгов. Это не хорошо и не плохо… нормально.
— Какая книга постоянно лежит на вашем письменном столе?
— Всегда по-разному. Чаще всего на нем ничего не лежит. Люблю латиноамериканских авторов, этот мир магического реализма. Он меня питает… Все время что-то интересное попадается.
— Читала, что фильм «Пловец» вы считаете лучшей своей работой. Почему?
— Я мало что снял в своей жизни. Но по форме, по мысли, по эстетическому заряду, по слаженности всех компонентов кино «Пловец» — это действительно самая лучшая моя работа. Я знаю, что любят фильм «Кувшин»… «Городок Анара» долгое время казался мне несостоявшимся фильмом, я его даже от себя отбросил. Но спустя время увидел, что его смотрят по телевизору, смеются.. И подумал: да , наверное, это неплохое кино! Есть у меня один фильм, который делался в плохое время и остался незамеченным. Название громоздкое, дурацкое – «Путешествие товарища Сталина в Африку». Случается, что даже название портит картину. Я его иногда смотрю, он экспериментальный, необычный для того времени, когда я его делал. Тогда еще не было клипового мышления. Такое ощущение возникало, что фильм не смонтирован. Хотя эту форму я использовал в самой драматургии. В начале фильма режиссер умирает по воле случая, и остаются отдельные кадры его незаконченного фильма, что и становится основой моей картины. Я игрался такими формами, но, как вскоре выяснилось, не вовремя. Фильм остался непонятым. А потом пришло клиповое сознание, и когда картину сейчас показывают где-нибудь в небольшой аудитории, например, в Москве, то все смотрят ее, затаив дыхание. Так что и эта картина обрела жизнь…А «Пловец» со дня его сотворения нравился зрителям и мне тоже.
— А «Лимита»? Очень российская картина…
— В свое время она очень прозвучала. Я фильм лет десять не смотрел…В нем занят звездный актерский состав — Владимир Машков, Евгений Миронов, Максим Суханов, Ирина Апексимова. Я работал тогда на другом поле, в другое время, в другой атмосфере, с другими сюжетами. Но фильм имел свое место и свою форму.
— Вы чувствуете, что не вполне высказались как режиссер. А как сценарист довольны собой больше, не так ли?
— У меня обилие нереализованных сценариев. Открыл однажды шкаф, и оттуда вывалились десятки папок. Это были мои неснятые сценарии. Человек, которому я их показал, просто опешил. Что делать? Как-то в США я разговаривал с дважды оскаровским лауреатом, сценаристом Фрэнком Пирсаном. Он жаловался, что написал около 70 сценариев, а сняли только 18. То есть, только одна седьмая осуществилась.
В любом деле главная проблема – нехватка времени.
— Хочу вам пожелать прожить 200 лет. Многие ведь просто коптят небо, а вы создаете вечное.
— К сожалению, я тоже часто копчу небо…
— Ленитесь?
— Я весь состою из лени.
— Какая ситуация благоприятна, необходима для вашей работы, чтобы фантазия включилась?
— Всякая. Лишь бы был письменный стол. Я хамелеон, и мне всюду хорошо. Когда есть тишина, еще лучше пишется.
— Но только не за компьютером…
— Нет, только ручка и бумага. Это моя беда, не могу объяснить. Так получилось. Компьютером не пользуюсь. Пишу от руки.
— Он убивает фантазию?
— Не могу так сказать. Ничего против компьютера не имею. Может быть, это опять-таки лень. Я много чего не умею, в том числе работать на компьютере. Естественно, я жалею об этом. Те, кто пользуются техникой, очень быстро и легко работают, а я переписываю, зачеркиваю, разрезаю, клею. Как-то я застрял…
Инна БЕЗИРГАНОВА