Оно такое нежное — наше сердце, его надо беречь, ограждать от всяких потрясений, травм, болезней. Без него нет нам жизни, но если уж забарахлит, застучит, замрет, то найдется человек, который заставит его подчиниться, чтобы оно продолжало биться в груди – доктор медицинских наук, руководитель ангиокардиологической клиники, президент грузинского Фонда сердца, почетный президент университета Калифорнии в Сан-Франциско, член американской Ассоциации сердца и легких – Мераб Мамацашвили.
«Вы не беспокойтесь, все будет хорошо… он очень внимательный, добрый, отзывчивый», — успокоила меня проходящая мимо женщина в белом халате, очевидно, приняв меня за очередного пациента Мераба. В сказанном вскоре убедилась сама.
С первой минуты встречи промелькнула забавная мысль: к такому симпатичному врачу не совсем благоразумно идти с сердечными заболеваниями – будет хуже. Это так, лирическое отклонение, а если серьезно, то от Мераба и сотрудников его клиники во многом зависит, насколько долго и полноценно будет вам служить ваша сердечнососудистая система. «Кардиология», «ангиология», «шунтирование», «катетериазация», «стентирование» — вместе с потоком знакомых и незнакомых медицинских терминов Мераб увлек меня в свой медицинский мир. Не совсем разбираясь во всех этих тонкостях, тем не менее внимательно слушала его рассказ об уникальном методе «аблации поверхностных вен» — лечения венозных заболеваний способом лазерной катетеризации (да простит меня Мераб, если не совсем точно выражаюсь), о многолетнем сотрудничестве с австрийскими коллегами, современной аппаратуре, привезенной в дар из Австрии. Но еще с большим интересом наблюдала за выражением его лица, все более утверждаясь во мнении, что этот человек одержим работой и живет по принципу – быть безгранично преданным клятве Гиппократа. А ведь мог и не стать врачом, если учесть, что в медицинский институт пошел, чтобы угодить родителям, мечтающим иметь в семье хоть одного врача.
«В нашей семье не существовало врачебной традиции и поэтому медицина не очень интересовала меня. Но и к какой-нибудь другой профессии особого влечения не испытывал. Учился хорошо, признаться, любил быть лидером, не жаловался на амбиции – в хорошем смысле этого слова. Всегда хотел добиваться цели и получать похвалу. Вот и решил идти в медицинский – благородная профессия, а если уж выбрал ее, то наметил цель: или буду очень хорошим врачом, или откажусь совсем. Кажется, чего-то добился, так или иначе, старался работать на совесть, профессионально».
Молодой, энергичный, полный энтузиазма врач-кардиолог, появившийся в Железнодорожной больнице, быстро завоевал уважение коллег и, в первую очередь, тем, что неустанно стремился к новшествам. Во многом этому способствовала поддержка друзей-единомышленников. Мераб постарался более понятно объяснить создавшееся в те годы положение.
«Дело в том, что терапевтическое лечение быстро начало сдавать позиции, уступая первенство хирургии. Многие болезни, которые можно было бы вылечить, не доводя до операции и предупреждать их дальнейшее развитие терапевтическими методами, стали подвергаться хирургическому вмешательству. Мы старались воскресить полумертвую терапию путем применения новых методов лечения. Сегодня то, что тогда выглядело необычным и нереальным, стало обычным явлением, апробированным и освоенным. Но без тех усилий, вдохновения, исканий вряд ли медицина достигла бы современного уровня. Я доволен, что внес какой-то вклад в нынешние успехи».
Вскоре Мераб вернулся в родной институт как ассистент на кафедру диагностики, основанную на базе железнодорожной клиники, и с таким же рвением, как продолжал работать в больнице, стал передавать знания и опыт молодым медикам.
«Диагностика – основная часть терапии, а терапия, как известно, основа медицины. Я считаю, что врач, отлично разбирающийся в диагностике, имеющий широкий диапазон – по-настоящему состоявшийся, универсальный врач. Он должен хорошо разбираться в эхоскопии, реаниматологии, коронографии, не оставаться врачом узкой специализации. Медицина идет вперед, ставя перед нами высокие требования, поэтому масштабность знаний становится все более нужной. Не секрет, что проблемы со здоровьем и жалобы возникают большей частью в пожилом возрасте и заболевание приобретает системный характер. Врач не только должен, он обязан дать комплексную оценку, а это возможно при наличии глубоких познаний. Работа на кафедре диагностики во многом способствует формированию многопрофильных специалистов».
Активная жизнь в Тбилиси на время была прервана первой длительной командировкой в Японию в 1984 году. «Как ни странно, но в то время ишемические болезни сердца в Японии встречались редко, и, тем не менее, именно там стали проводить первые операции на клапанах методом катетеризации». Еще через два года, когда Мераб работал в Сан-Франциско, где, в отличие от Японии, болезни сердца и кровеносной системы встречались чаще, по статистике терапевтическое лечение почти на 75% заменяло хирургическое.
«Работая в США над проблемами сосудистой системы, я все больше утверждался во мнении, что следует акцентировать внимание на лечении кровеносных сосудов, и чем раньше, тем лучше, так как в них находится исходная точка всех болезней».
Естественно, опыт и знания, приобретенные за эти годы, способствовали повышению профессионального уровня, и по возвращении из США Мераб был назначен заведующим отделом и, по совместительству, руководителем ангиокардиологической клиники.
Как ни старался Мераб понятно объяснить преимущество катетеризации, значение шунтирования и стентирования, разъяснить причины полемики, возникшей вокруг их эффективности, я, как отсталая студентка, смогла запомнить только то, что все эти методы способствуют восстановлению кровотока в кровеносных сосудах, налаживанию кровоснабжения сердца, тем самым качественно улучшая жизнеспособность организма.
«Я называю этот метод триумфом жизни. Вначале нам пришлось убеждать не только пациентов, но и врачей в его преимуществе, но время все расставило по своим местам. Сегодня могу уверенно заявить, что мы выдержали проверку временем. Не хочу рекламировать и расхваливать себя, но согрешу пробив совести, если не скажу, что у нас есть уникальная аппаратура, подобной которой нет во многих клиниках мира, что позволяет проводить сложнейшие операции. Нам оказывают огромную помощь Всемирная федерация сердца, клиники и коллеги из Калифорнии, Франции, Швейцарии, Германии, Австрии. Мы направляем туда наших врачей для усовершенствования, их известные специалисты приезжают к нам и часто безвозмездно делают операции, проводят консультации. Из четырех стипендий, выделяемых фондом ежегодно, одну, вот уже несколько лет, получает наша клиника и мы имеем возможность, получив согласие, послать в одну из партнерских стран одного нашего специалиста. Кроме того, благодаря австрийским коллегам, мы в состоянии отправить к ним на лечение своих пациентов и все расходы, кроме дорожных, берет на себя австрийская сторона. Но мы стремимся улучшить нашу деятельность, так как в настоящее время появилась взаимосвязь с государством в сфере финансирования. Если государство будет финансировать – медицина будет прогрессировать, а это, опять же, вернется благом государству».
Мераб вспомнил случай, как лет 15 назад в его клинике австрийцы прооперировали пациента, спасение которого казалось невозможным. Сегодня он жив-здоров, но не помнит, каких усилий стоило вернуть его к жизни. «А мы помним все до единого».
«Самое забавное то, что почти все наши мужчины до или после операции спрашивают, а как же с выпивкой, доктор, смогу ли я пить? Нашему сердцу ничто человеческое не чуждо, да только знай меру».
В том, что он сам придерживается здорового образа жизни, сомневаться не приходится – статный, моложавый, энергичный, — видно, что «знает меру». Признается, что не прочь попировать, повеселиться, но в рамках разумного. В молодости играл в футбол, баскетбол, теннис и сейчас продолжает, хоть и не так активно, заниматься спортом: «Все-таки годы берут свое, я спешу, хочу многое успеть, завершить начатые дела, но если не смогу, закончат мои ученики. Их не так уж мало — более 60-ти. Кто здесь работает, кто-то за рубежом, в основном, в Австрии. Учеников много вырастил, а своих детей не смог с медициной подружить – в бизнес их потянуло, двое в Австрии работают, младшая в Париже в гимназии учится, но не надеюсь, что врачом захочет стать. Вся надежда на внуков, если доживу, конечно».
— Сердце-то в ваших руках, чего бояться? – попыталась я возразить.
— А я не боюсь, мне не о чем сожалеть. Рад, что дети выросли честными, хорошими людьми, что принес какую-то пользу своему народу, что многим сохранил жизнь и здоровье. Счастье не измеряется деньгами или служебным положением. Самое важное — сохранить достоинство, авторитет, уважение, а все, что происходит без нашего ведома и остается в прошлом, не стоит сожаления. В одну реку дважды не войдешь, лучше идти вперед, оставляя после себя честное, доброе имя».
Не знаю, считает ли себя Мераб яркой личностью, о которой отзываются прилагательными превосходной степени, но после встречи с ним почему-то вспомнила старую знакомую песню: «Сердце, тебе не хочется покоя, сердце, как хорошо на свете жить»… Спасибо Мерабу Мамацашвили за сердца, которые благодаря ему продолжают биться в груди и любить.
Додо АХВЛЕДИАНИ