Недавно перед Тбилисским оперным театром открыли звезду замечательной певице Медее Амиранашвили. Несколько лет назад я писала о ней и теперь с удовольствием возвращаюсь к воспоминаниям о той встрече. Сомневаюсь, чтобы какой-либо знаменитый оперный театр смог похвастаться такими необыкновенными певцами из одной семьи, как тбилисский. Их выступление порознь вызывало бурный восторг, а уж совместное участие в спектаклях приводило зал в неистовство. Счастливы те, кто хоть раз смог услышать замечательных артистов – Надежду Цомая, Петре и Медею Амиранашвили. Считаю, что я – баловень судьбы, так как смотрела почти все оперные постановки с участием отца и дочери, а на днях с превеликим удовольствием встретилась с народной артисткой Грузии и СССР, лауреатом премии им. З. Палиашвили, Медеей Амиранашвили.
Естественно, наша беседа началась с воспоминаний о родителях. К сожалению, Надежду Цомая я на сцене не видела, или не помнила из-за детского возраста, но, по рассказам взрослых, знала, что ее считали необыкновенной Азученой в «Трубадуре» и одной из лучших Кармен. Она вела весь репертуар меццо-сопрано в Тбилисском и Ленинградском «Мариинском» театрах. О популярности и признании ее необычного таланта можно судить по одному факту: для партии Леди Мильфорд в опере «Луиза Миллер» ей специально предоставляли платье Екатерины II, которое сразу же после спектакля возвращали в Эрмитаж. Относительно Петре Амиранашвили считаю, что никакие слова восхищения не смогут передать его гениальности и мои эмоциональные признания мало, что добавят его славе. Человеку необыкновенного голоса, внешности, артистизма, заслужившему от Сталина звания «тигра сцены» — низкий поклон и благодарность за его восхитительное творчество. В моем представлении Петре был таким же мужественным, как Киазо, нежным отцом, как Риголетто, и патриотом, как Амонасро. Рассказ Медеи подтвердил мое мнение: «Мама была более строгой, она занималась со мной и безжалостно критиковала. Отец же был мягким, ласковым, ему все нравилось, он всегда хвалил и баловал меня. Его эмоциональный заряд зажигал зрителей, партнеров, а для меня петь рядом с ним было настоящим праздником». Первый спектакль «Абесалом и Этери» с матерью и отцом Медея спела, будучи студенткой 3-го курса консерватории. «Я стояла рядом с такими титанами, как Давид Андгуладзе, Елизавета Гостенина и мои родители. Я пела Марех, так как голос еще был высоким, а Этери спела уже позже, когда голос окреп. Втроем мы выступали в «Пиковой даме». А потом долгие годы отец и дочь были несравненными партнерами в «Аиде», «Трубадуре», «Паяцах», «Миндии», Даиси».
В том, что она станет певицей, Медея не сомневалась с того момента, как мать привела ее в театр. Божественная музыка Верди запала в сердце: «Меня никто не переубедит, я буду петь Виолетту». Педагог матери Ольга Бахуташвили-Шульгина, прослушав ее в 11-летнем возрасте, заявила: «У девочки есть голос». В 16 лет Медея стала студенткой консерватории, в 20 – полноправным членом труппы Тбилисского оперного театра. За дебютом в «Фаусте» вместе с отцом последовали «Кармен», «Пиковая дама», «Абесалом и Этери», и очень скоро стало ясно: восходит новая звезда грузинской оперы. Медеей восхищались, не жалели восторженных отзывов, а для нее самыми главными судьями оставались родители. Талант, удивительно насыщенный голос и виртуозное владение вокальным арсеналом, не проявились бы с такой силой, если бы не поразительная работоспособность Медеи. Она с одинаковой самоотдачей работала и над новыми, и над десятки раз спетыми партиями. Одной из первой и самой любимой ролью, принесшей Медее признание не только в Грузии, но и за ее пределами, стала Недда в «Паяцах». «Думаю, это определил и феномен отца, — вспоминает Медея. — Его Тонио был настолько агрессивным, страстным, эмоциональным, что я, безумно любившая отца, чувствовала страх и презрение к этому паяцу». Невообразимым успехом пользовалась и опера «Трубадур». «Леонора Медеи Амиранашвили превзошла многих итальянских Леонор» – считали критики.
Сегодня мне даже не верилось, что эта, по-домашнему простая, приветливая женщина, сидящая передо мной, – живая легенда сцены, гордая Аида, нежная Дездемона, отважная Лела, мечтательная Татьяна, любящая Маро и та самая мадам Баттерфляй, которая принесла ей 2-ю премию на конкурсе имени Миаро Томаки в Японии. Вообще, победами на конкурсах, приглашениями в знаменитые театры мира и на громкие концерты Медея была избалована. Первое лауреатское звание получила в 1957 году на Московском международном фестивале молодежи и студентов, в 1960-м стала лауреатом конкурса имени Глинки, а перечислить города и страны, в которых приходилось выступать по нескольку раз, ей оказалось не под силу. «Грузинская Дива открывает сезон в Париже», «Ее блестящая Виолетта украсила нынешний сезон Софийского оперного театра», «Прага приветствует оперную певицу экстра-класса М. Амиранашвили», – пестрели газеты. «Приветствую Вас стоя на коленях и слышу ваше божественное пение… Сегодня был побежден сам соловей…», — так отзывались о Медее после ее выступления в Лениграде в «Реквиеме» Верди.
Медея до мельчайших подробностей помнит каждое свое выступление: «В «Трубадуре» моим партнером был гастролировавший в Тбилиси знаменитый певец Николае Херля. Когда я приехала на гастроли в Бухарест, Херля заявил, что будет петь со мной во всех спектаклях… В Тбилиси приехал видный певец Метрополитен-опера Джером Хайнс. После выступления в «Фаусте» он пригласил меня в Америку для участия в его опере «Мария-Магдалина», но в тот год скончалась мама, и я не смогла поехать. Спустя два года он приехал на гастроли в Ленинград и попросил руководство театра вызвать меня для участия в «Фаусте». Такой же случай произошел, когда Зураб Соткилава срочно вызвал меня в Москву «спасать» спектакль – петь Аиду с Еленой Образцовой…». Руководители Большого театра, как и многих других лучших сцен мира, подолгу упрашивали Медею перейти к ним работать, но ответ был однозначен: «В гостях хорошо, а дома – лучше». В 1991 году, после 37- летней деятельности, Медея ушла со сцены, но ее ждала не менее ответственная работа в городе, где познакомились ее родители, и который был очень дорог. 15 лет Медея была художественным руководителем Кутаисского оперного театра, получила звание почетного гражданина этого города и премию имени своего вечного партнера – Зураба Анджапаридзе. Материнские гены перешли и к дочери, солистке Тбилисского и Кутаисского оперных театров, Марине Парулава. Голосистыми оказались и внучка Медея, и внук Петре. Медея мечтает, чтобы голос ее семьи продолжал звучать в театре. «Мне очень везло с самого начала. Училась у замечательных педагогов – О. Шульгиной, С. Инашвили, пела с великолепными партнерами – З. Соткилава, Н. Андгуладзе, А. Хомерики, Дж. Мдивани, П. Бурчуладзе, с блестящими зарубежными певцами, работала с О. Димитриади, В. Палиашвили, Дж. Кахидзе, Д. Мицхулава, А. Мелик-Пашаевым, С. Турчаком. Особенно «комфортно» чувствовала себя с Зурабом Анджапаридзе». Нелишне будет вспомнить и любимый фильм всех времен «Стрекоза», где лихая героиня Лейла Абашидзе поет звонким голосом Медеи, в то время — студентки консерватории.
Озвучивание фильмов «Даиси», «Абесалом и Этери», сольные партии в кантатах и ораториях Д. Верди, Д. Шостаковича, А. Мачавариани, С. Цинцадзе, А. Чимакадзе, несчетное количество концертов, 32 партии, спетые в одном только Тбилисском оперном театре, не говоря уже о выступлениях, география которых — от Польши до Австралии… «Жизнь певца должна писаться пением», — сказал великий Карузо. Медея Амиранашвили своим творчеством написала большой роман, который никогда не устанут читать почитатели оперы.