14 марта — день рождения замечательной актрисы Натальи Бурмистровой. 9 лет назад мне довелось с ней встретиться, и теперь хочу вновь вспомнить ее как живую, поэтому предлагаю читателю эту статью.
Ее вечно сопровождали восхищенные взгляды и добрые улыбки прохожих, когда она, стройная красавица, величественной походкой шагала по улице. Путь от театра до дома занимал около десяти минут, но за это время она получала такой большой заряд любви от почитателей ее таланта, что хватило бы на всю труппу родного театра. Поклонники и поклонницы ходили за ней по пятам, часами стояли с огромными букетами у театра, дожидаясь окончания спектакля, ей посвящали стихи и объяснялись в любви, ее боготворили и почитали. Эта красавица, любимица и кумир тбилисских театралов — Наталья Михайловна Бурмистрова.
Народная артистка СССР и Грузии, почетный гражданин Тбилиси, ветеран Великой Отечественной войны, четырежды орденоносец, за 60 лет сценической деятельности сыгравшая более двухсот ролей на сцене грибоедовского театра, она и сейчас привлекает своим обаянием, веселым и бодрым настроением. Хотя после двух инфарктов, перенесенных за последние 7 лет, она не встает с постели, и внешний мир для нее давно ограничился телефоном, кирпичной стеной соседнего дома, и всепонимающим котом Дымкой. Договорившись о встрече, я буквально бежала к ней, заранее предвкушая удовольствие от предстоящей беседы. Про Наталью Михайловну много читала, видела на сцене, но и в мечтах не могла представить, что однажды буду сидеть рядом с ней и беседовать, как с давнишней знакомой. А уже после второй встречи мы расстались как добрые друзья.
Первое, что бросается в глаза в маленькой комнате старого тбилисского дома на улице Леонидзе (Кирова) №12 — портрет ослепительно красивой женщины. «Это меня мой муж, Игорь Злобин, рисовал. Он был не только прекрасным артистом, но и талантливым художником, литератором. Мы с ним прожили 50 лет, и я благодарна судьбе, что встретила именно его. Вот какая я была когда-то, а теперь превратилась в старую клячу, даже в зеркало не хочется смотреть. Однажды пришел телевизионный мастер, увидел портрет и говорит: «Я знаю эту женщину, видел ее где-то, она ваша дочь?» Никак не мог поверить, что это я», — полушутя-полусерьезно говорит Бурмистрова. «Вы и сейчас привлекательная, напрасно на себя наговариваете», — перебиваю ее, и могу поклясться, что в тот момент я не лгала. Несмотря на преклонный возраст, выглядит довольно моложаво, а ее великолепная память просто поражает. В этой «копилке воспоминаний» хранятся тысячи мелких подробностей и уйма интересных случаев из ее жизни, и слушать ее — одно наслаждение. Хотя уговорить ее рассказать о себе было нелегко: «Обо мне столько писали и в газетах, и в журналах, в своей книге «Путешествие во времени» я описала всю жизнь, что же еще рассказывать? Что было — прошло, что будет — не знаю, а что есть — и так видно».
Да, я чувствовала, что ей нелегко разговаривать из-за нарушения речи, что, живя воспоминаниями, она часто уходит мыслью в прошлое. Видела, что материально ей несладко живется, что переживает она из-за своей беспомощности, но старается все это скрыть. Но, вместе с тем, я видела ее глаза — добрые, блестящие, с веселой искоркой — глаза Наташи 50-60-х годов. Передо мной была то нежная, тихая Лариса, то смелая Нила Снижко, то мечтательная Нина Заречная, или степенная Софья Ковалевская. Со мной говорили Гитель Моско, Луиза, Роза, Люси, Нора — разные по характеру женщины, ставшие благодаря Наталье Михайловне воплощением возвышенных чувств. Я видела маленькую, худенькую медсестру, которая в перерывах между боями пела и играла для уставших солдат, красивую девушку, нерешительно стоящую перед театром, но уверенную, что ее примут, счастливую дебютантку, крепко прижимающую букет роз с запиской от знаменитого режиссера Додо Алексидзе: «Пусть на земле грузинской расцветает ваш молодой талант» и великую, талантливую (сбылось пожелание режиссера) любимую артистку, которая вместе со своими героинями боролась за добро, справедливость, душевную чистоту и собственное достоинство.
Наталья Михайловна считает себя счастливой женщиной и «богатой» артисткой — ведь ей довелось работать с известными режиссерами Н. Покровским, Д. Алексидзе, А. Гинзбургом, А. Тактакишвили, Г. Лорткипанидзе, Г. Жордания, играть на сцене вместе с В. Анджапаридзе, М. Пясецким, И. Русиновым, А. Гомиашвили, Д. Славиным, Е. Сатиной, Б. Казинцом, М. Иоффе, дружить с С. Параджановым, С. Закариадзе, А. Джигарханяном, Л. Енгибаровым, А. Хорава, М. Тбилели, Е. Кипшидзе… Ее приглашали во МХАТ, в Ленинградский БДТ, предлагали интересные роли, сулили славу и почет, но она осталась верна своему театру и городу, где нашла свое счастье, любовь и уважение. «Я была счастлива, потому что жила театром, меня окружали друзья — верные, бескорыстные, меня любили, почитали, у меня было много «детей» — это мои роли. Я никогда не гонялась за большими деньгами, за обеспеченной жизнью. Все мое богатство и любовь — это театр, театр и еще раз театр». Конечно, не всегда все складывалось гладко — были неудачи и обиды, мелкие неприятности, переживания, трудности, но надежда, чувство юмора и уверенность в себе помогали ей (и сейчас помогают) перенести все тяжести. Наталья Михайловна никогда не играла на сцене — она жила жизнью своих героинь, старалась понять их чувства и страдания этих женщин, заставляла зрителя переживать вместе с ними. На вопрос, какая ее самая любимая роль, она мгновенно отвечает: «Таня — моя первая роль в пьесе Арбузова «Таня». Меня часто вместо «Бурмистровой» называли «Танечкой». И еще — «Двое на качелях», «Софья Ковалевская», «Старомодная комедия», «Кошки-мышки». У меня были и удачные и не очень удачные роли, но все они для меня как родные дети. Я и сейчас живу театром — представляю себя на сцене, играю, читаю монологи, помню каждую мизансцену, реплику, даже курьезы. Однажды в пьесе «Коварство и любовь» меня Русинов «убил», я лежу на ковре «мертвая», а Ваня вокруг ходит. Ковер пыльный, в носу защекотало, терпела, терпела, да и чихнула. Раз, второй, в третий раз из зала крикнули «Будьте здоровы, Наталья Михайловна». Русинов чуть не убил меня по-настоящему».
Наталья Михайловна вспоминает как на юбилейные торжества ее родного театра приехали бывшие грибоедовцы из Вашингтона, Тель-Авива, Парижа, Москвы, и два дня двери ее квартиры не закрывались. Друзья веселились, вспоминали разные случаи, пели. И Наталья Михайловна была счастлива. «А теперь рядом никого нет. Кто умер, кто далеко уехал, а кто и просто забыл о моем существовании». Нет, здесь она ошибается. 75-летие Бурмистровой с большой теплотой отметили в театре, к 85-летию устроили презентацию ее книги, и все время в ее адрес сыпались признания в любви. «Это был мой последний выход, больше я уже не вставала, — грустит Наталья Михайловна, — страшна не смерть, а одинокая старость. Жизнь состоит из воспоминаний, пока у меня есть силы, даже лежа в постели играть свои роли, я буду жить. А когда не смогу, то и жить не захочется». И я впервые заметила в ее глазах слезы.
Через несколько месяцев Наталье Бурмистровой исполнится 90 лет, и мне очень хочется, чтобы этот день стал для нее большим праздником. Для этого нужна самая малость — дать ей понять, что ее помнят и любят! Лично я 14 марта обязательно приду к ней. Дай вам Бог, Наталья Михайловна, еще долго «играть» свою Таню, Луизу, Люси, Софью. Я благодарю вас за прекрасные вечера, проведенные с вами, и желаю самой себе еще много раз встретиться с вами. А тем, кто не видел ее никогда, советую пойти в музей искусств и взглянуть на портрет, созданный художником Корнелием Санадзе. Эта обаятельная, прекрасная женщина и есть Наталья Михайловна Бурмистрова.
Возвращалась я с драгоценной «добычей» — в сумке лежала фотография Натальи Михайловны с автографом.
Додо Ахвледиани.