Site icon ТБИЛИССКАЯ НЕДЕЛЯ

Параболы жизни Мананы Думбадзе

Параболы жизни Мананы Думбадзе

«Сестра во литературе», чудесная попутчица и мастерица коротких тостов. Отличный англист, свободно владеет и русским языком. Насчёт чувства юмора (и чувства смешного, что встречается реже), и говорить излишне. Возможно ли представить себе дочь классика грузинской прозы Нодара Думбадзе не умеющей «поймать на лету» шутку и тем более медлящей с ответом?! Правильно, нельзя. И не представляйте.

Помню, как разворачивалась наша «антилопа гну» после застолья на загородном поэтическом празднике, и как мы с Мананой водили с ней хоровод, пытаясь ухватить ручку дверцы, под зычный хохот мастеров художественного слова. «Это мой характер: наличие у меня с детства водительских  прав, никогда не означало, что я могу сделать разворот, не зацепившись, как минимум, за две машины», — самокритично напишет Манана в книге, о которой речь впереди.

А если обратиться к официальной анкете, и здесь обнаружим немало интересного: переводчик, литературовед, эссеист, публицист. Выпускница факультета западноевропейских языков и литературы Тбилисского государственного университета. Член Союза писателей и Союза журналистов Грузии, один из ведущих переводчиков англо-американской литературы, подарившая читателю «грузинского» Марк Твена, Уильяма Сарояна, Рэя Брэдбери, Эрскина Колдуэлла, Джона Апдайка, Сэмюэля Беккета (список неполный, но надо ли говорить, насколько внушительный)…

С удовольствием вспоминаю мастер-классы по художественному переводу для студентов-филологов и молодых словесников, на которые издательство «Мерани» пригласило Манану Думбадзе (английская литература), Дали Панджикидзе (немецкая литература) и автора этих строк (русская литература). И горящие глаза, и неподдельная заинтересованность, и вопросы, вопросы, на которые Манана отвечала просто и доходчиво, не впадая в менторскую тональность, как и положено истинным профессионалам.

Но каково было узнать мне, неоднократно пересекавшемуся с Мананой на встречах с зарубежными гостями или на фестивалях (в частности, в родном селении Нодара Думбадзе), где она выступала гостеприимной хозяйкой, подняв на вертеле в виде знамени вкуснейшего из распробованных мною жареных поросят, что Манана, с виду совершенно домашнее создание… уехала переводчицей в вечнодействующий вулкан, имя которому – Афганистан.

По-моему, в курсе этого вояжа в духе мушкетёров Дюма в осаждённую крепость Ла-Рошель, были все коллеги, кроме меня, не любящего интересоваться чужой личной жизнью, хотя признаю, что страна должна знать своих героев.

Впрочем, сама Манана считает свою «вылазку» вовсе не героизмом, хотя и реально рискованным предприятием. Не случайно она скрыла это своё решение от матери, но иначе не представлялось возможности кардинального решения накопившихся бытовых и жилищных проблем…

О книге Мананы Думбадзе – «Афганистан сквозь замочную скважину «Барона» я узнал в Доме писателей, на презентации другой её книги – «Опрокинутая пирамида». И для начала хотелось бы сказать несколько слов об этом произведении.

«Опрокинутая пирамида» вышла в свет в издательстве «Интеллект». Этот прозаический сборник,  по мнению критиков, представляет собой «книгу путешествий, впечатлений и взаимоотношений». С её страниц словно бы исходит тепло доброго сердца автора, она говорит с читателем словом, полным жизни и любви.

Представленная в сборнике проза основана на документальных событиях, она отличается удачно расставленными акцентами и притягательным стилем.

Главным предметом писательского интереса Мананы Думбадзе является человек: характеры, свойства, причуды…

При этом география книги воистину необозрима и многообразна: это своего рода кругосветное путешествие по Азии, Европе, обоим американским континентам; впечатления о работе с людьми десятков национальностей, вероисповеданий и мировоззрений. И всё это изложено легко и изящно, живо, конечно же, с юмором, «словно бы над этими строками витает тень Нодара Думбадзе».

Ещё одна сквозная тема прозы и публицистика Мананы Думбадзке – непреодолимая тоска по Абхазии, такой родной и близкой и такой недосягаемой, вследствие величайшей геополитической… несправедливости.

Манану Думбадзе иногда называют человеком, видящим в жизни повествование, а в повествовании – жизнь. И с этим вряд ли будет спорить кто-либо, хоть раз общавшийся с этой яркой личностью. А для всех остальных, чтобы не оставаться голословным, приведу избранные фрагменты из её «Афганской эпопеи», опубликованные в переводе Владимира Маловичко в давно не появляющимся в нашем печатном пространстве журнале «Дружба народов».

«Вот уже месяц, как меня приютил «Барон»,‐ частный гостиничный комплекс, который в своё время был построен  одним из кабульских миллионеров, а сейчас  сдан в аренду международной организации.   «Барон», наподобие  тюремной зоны, отделён от внешнего мира высокой оградой с высоковольтной проволокой в верхней части железобетонных стен… Я про себя называю его «Исправительно‐трудовой колонией с усиленным питанием и активным отдыхом». Под  «исправительно‐трудовым» я подразумеваю исправление личного и общесемейного экономического  положения в результате хорошо оплачиваемой трудовой и спортивно-оздоровительной деятельности внутри  «Барона».   Для того, чтобы оказаться  в этой колонии закрытого режима, люди добровольно преодолевают довольно сложные конкурсные  преграды. Лично  мне, несмотря на рекомендации имеющих авторитет друзей, пришлось пройти  через целый ряд телефонных интервью, в результате чего я заняла должность Директора по Коммуникациям одного из афганских проектов Агентства международного развития США.  Чтобы мама не нервничала, я соврала ей, что уезжаю на год работать в Америку. Она обрадовалась за меня, но  не забыла заметить, что, когда в Грузии люди из кожи вон лезут, чтобы выжить, её старшая дочь, в это самое  время, будет нежиться в Америке. Все остальные считали, что на нас непрерывно будут сыпаться бомбы, и земля  будет гореть под нашими ногами. А вышло вот как: я, окруженная усиленной охраной, лежу в садовом шезлонге  комплекса «Барон» «…и на солнышко гляжу». «Барон» охраняет известный на весь мир Британский спецназ.

В город ездим в белом бронированном  лендкрузере в сопровождении двух офицеров: афганец за рулём, рядом — иностранец‐«шутер» (по‐ нашему снайпер). При каждой посадке в лендкруизер шутер вслух повторяет инструкцию по безопасности: что  надо делать, если убили водителя, на какую кнопку нажимать, если машина подорвалась на мине и т.д. Конечно  же, я очень быстро всё выучила наизусть и начала повторять за шутером инструкцию, как молитву, что очень забавляло  офицеров. Но я‐то знала, что, случись что‐нибудь нехорошее, я, конечно, не смогла бы ни на кнопку нажать, ни  сирену включить и ни бежать сломя голову в укрытие.  За стенами «Барона» почти постоянно, особенно во время «Рамадана», гремела канонада взрывов. В  большинстве случаев ‐ это самоубийцы (террористы ‐ смертники), которые с таким самозабвением  самовзрываются, что самому захочется. Нельзя сказать, что при этом не взрывают других. Почти одновременно с  моим приездом в Афганистан, взорвали брата Президента Карзай, который, по слухам, был наркобароном. Затем, на протяжении месяца, уложили целый ряд губернаторов в разных провинциях».

Забористое начало, не правда ли? А вот вам ещё один примечательный (как с познавательной, так и с художественной точки зрения), фрагмент:

«Вокруг меня, большинство – афганцы. Я очень полюбила эту  команду. Все они, мужчины это или женщины, внушают доверие, скромны и улыбчивы, даже веселы, и у всех, как ни странно, наблюдается исключительное чувства юмора.  Косынки на их головах тоже цветастые, но весьма благопристойные. Афганки с удовольствием обучают меня способам обвязывания  головы цветными платками: их огромное множество. Они никогда не повышают голоса (как и мужчины-афганцы) и щебечут, как птички.

‐ Какие они весёлые, говорю я Гюнтаи (Гюль).

‐ Это женщины, прошедшие войну,‐ отвечает мне Гюль,‐ им надо совсем немного, чтобы быть счастливыми и  веселыми. Они легко приходят в восторг, и их глаза, из тёплых с грустью, моментально преобразуются в смеющиеся,  по самому незначительному поводу.

Несмотря на то, что такого количества и качества актов насилия не показывает ни одно телевидение мира, мне  кажется, что здесь это — один их наиболее надёжных и независимых источников информации. Сейчас, например, в  эфире выступает высокопоставленный военный чиновник, полковник НАТО, который заявляет, что талибы  упорно продвигаются к Кабулу, но это не впервой: «Кабул мы не уступим»,‐ говорит он.   Большое спасибо, уважаемый полковник, но Вы уверены, что Талибы не посмеиваются над такими  самоуверенными заявлениями? Вы же знаете, как красиво и с каким удовольствием занимается эта публика  самовзрыванием,‐ позавидуешь.

Итак, я приветствую Вас из Афганистана девяностых… 14‐го века! Ну‐ка вспомните, что в это время происходило в  Грузии? Чёрт знает что…  Когда я летела из Дубай в Кабул, в салоне самолёта ко мне подсела благообразного вида женщина, средних лет, по имени Мина. Она оказалась афганкой, но не современной, а тех времён, когда Кабульский стиль воспитания  включал в себя европейские и советские элементы такие, как обязательное хождение на музыку, английский, плавание и теннис; в тинейджерском возрасте ношение мини‐юбок, а в студенческом,‐ обязательное обучение в  ленинградских и московских ВУЗ‐ах. Мина, как выяснилось из разговора, окончила ВУЗ в Ленинграде. Сейчас, вместе с мужем и детьми, живёт и работает в Мюнхене. С мужем ‐ афганцем, познакомилась и училась в  Ленинградском государственном университете. Едет в гости к брату, крупному афганскому бизнесмену, учредителю единственной в Афганистане компании минеральной воды; имеющему вес в деловых и  правительственных кругах Афганистана, между прочим, получившему высшее образование в США. Как «птенцы из одного, советского гнезда», мы с полуслова поняли друг друга и быстро нашли общий язык. Она с  нескрываемым восторгом говорила о России, видимо, не ведая, что сегодня между Россией и моей Родиной, Грузией, отсутствуют дипломатические отношения.

‐ Тогда мы жили нормально. Русские никогда не вмешивались в нашу жизнь. А сейчас, если я не завернусь в  национальные одежды, я не могу выйти на улицу. Действительность такова, что всех устраивает, чтобы в  Афганистане был постоянный кавардак. А поскольку афганцы без войны жить не могут, в Афганистане война не  кончится никогда,‐ категорично и рассерженно заявляет Мина.

‐ Кабул красивый? – задаю я отвлекающий, по моему мнению, вопрос. ‐ Что в городе было красивое,‐ всё сломали. Превратили город в пыльные развалины: смотреть страшно! Мне  очень тяжело это говорить, но я потеряла надежду на то, что моя страна сможет возродиться из пепла,‐ такой  ужасный диагноз поставила Мина своему многострадальному Афганистану с высоты своего «европейского  положения». Но интересно и то, что по моим наблюдениям и наши, грузинские эмигранты, такого же мнения о  Грузии.  Фериде, из «Барона»,‐ тоже афганка, вернее молодая афганская девушка, которая окончила колледж в  Калифорнии. Её тоже тянет туда, где не обязательно покрывать голову косынкой и поститься во время Рамадана, где можно ходить в хлопчатобумажных голубых джинсах. Другими словами туда, где обычная цивилизованная  жизнь. Фериде, ‐ единственная дочь у матери. Отец погиб, когда она была маленькой, из‐за чего ей с матерью пришлось  жить то у одного, то у другого, то у третьего дяди. Она очень старается быть настоящей американкой: манерами  и интонациями. Ей повезло: она устроилась на работу в американскую компанию. Сейчас она собирается  отправиться на курсы в Калифорнию, где, как она сама говорит, собирается во чтобы‐то ни стало, выйти замуж».

Впрочем, пора и честь знать, а то увлёкшись, можно доцитироваться до рамок монографического формата.  А напоследок перефразируем применительно к Манане Думбадзе бессмертное и незабываемое: «Жить, как говорится, хорошо. «А интересно жить ещё лучше». «Точно».

Владимир Саришвили

Exit mobile version