Если ваши туфли «попросили каши», то понятно, визит к сапожнику неизбежен. К счастью, мастерские по ремонту обуви в Тбилиси нетрудно найти. Они почти все на одно лицо – маленькие комнатушки с запахом кожи, клея, резины, с монотонным стуком молотков, кипами подошв на полках. И мастеров немало, знающих свое дело. Любой из них, как представитель очень нужной нам профессии и как колоритная фигура города, мог стать моим респондентом. Но тот, с кем мне пришлось познакомиться благодаря разорванной туфле, с первых же минут привлек внимание не как сапожных дел мастер, а как человек, непохожий на некоторых угрюмых, уставших от однообразной работы людей.
Сияющее добротой лицо, в глазах – лукавство и смешинки, разговор – живой, с юмором. Да и имя оказалось под стать первичному, визуальному впечатлению – бодрое, юношеское – Чабука («Чабука» в переводе означает «юноша», «молодой», «парень»). Кто-то обязательно иронично спросит: почему сапожник? Не могла найти респондента получше? И почему именно Чабука Беридзе? Отвечу: во-первых, (и во-вторых, и в-третьих) – сапожник такая же личность, как артист или спортсмен, его труд так же заслуживает уважения, и его неотложная помощь нужна каждому из нас. А чтобы оправдать свой выбор по отношению к Чабуке, советую сходить в мастерскую на небольшой улочке между улицами Мицкевича и Казбеги, и самим взглянуть, познакомиться с 83-летним Чабукой Беридзе. Уверена, дальнейших вопросов не предвидится.
Отказаться от желания получше разузнать о нем, было невозможно. Поэтому попросила разрешения присесть в его каморке, пока он зашивал мою туфлю. Разрешение-то получила, устроилась поудобнее среди множества сапожек, ботинок, туфель, но Чабук оказался «крепким орешком» — ни о каком интервью и слышать не хотел. Причина, как выяснилось, была уважительная. Недавно скончалась его жена и, понятно, настроение не располагало к душевному разговору. «Да и зачем я тебе нужен? Сижу, работаю, тебе не мешаю, и ты мне не мешай». Вроде пожурил, а сам улыбается: «Приходи через год, тогда и поговорим».
Не собиралась я ждать целый год, решила схитрить – на что только не пойдешь ради интересного интервью. «Давай, сфотографирую тебя, а через год приду и напомню, что это я тебя фотографировала». Попался Чабука на уловке. Отдал туфли, не взяв ни копейки за работу, и попрощался. На другой день принесла ему фото. Помогла хитрость, да и подруга моя, оказавшаяся его постоянной клиенткой, успела за это время провести с ним «профилактическую» беседу. Так что, при второй встрече разговор проходил в теплой, дружеской обстановке, под стук сапожного молотка. Вчерашний скупой на слова Чабука оказался на редкость дружелюбным, милым дядюшкой.
«Не успокоилась, добилась своего? – засмеялся Чабука. – Ну, с чего начать рассказ? Родился в селе Земо Сакара Зестафонского района. Чабукой отец назвал, думал, наверное, всю жизнь юношей буду, а сам не дожил до моего взросления. В Керчи погиб. Матери тяжело было растить троих детей, пришлось после семи классов бросить школу и идти работать. В деревне духан был, стал духанщику Алеше Перанидзе помогать, зарабатывал немного. Потом в Тбилиси приехал, устроился рабочим на кирпичном заводе. Сионскую улицу знаешь? – там находилось знаменитое ателье индпошива обуви – половина города обувь там заказывала. Поступил на шестимесячные курсы в этом ателье, стал мастером по пошиву мужской обуви. С тех пор, больше полувека, шило и сапожный нож из рук не выпускаю. И шью, и чиню, и набойку меняю, и красивым женщинам улыбаюсь…»
Менялись места работы: Обувная фабрика, Комбинат бытового обслуживания, Фабрика индпошива и по ремонту обуви. Чабука везде считался одним из востребованных мастеров. Трудовая книжка и почетная грамота «За участие в социалистическом соревновании и перевыполнение плана» — два потрепанных документа – единственное, что осталось как воспоминание о прошлых годах, когда его называли не «сапожником», а «мастером по пошиву обуви».
«План у меня был 300 рублей в месяц, а зарплата – 37% от плана, хватало. Ни копейки лишнего не брал. Работали по прейскуранту: на подошвах следовало писать номер прейскуранта. Однажды забыл надписать, и именно в тот день нагрянул инспектор. Составил акт, пригрозил увольнением и передал акт начальству. Вызвали, но решили обсудить на товарищеском собрании, перед представителями других предприятий. И тут один из начальников прямо заявил: ну, уволим его, отца троих детей, а если нужда заставит совершить более тяжкое преступление, кто будет виноват? В общем, ограничились выговором с занесением в личное дело».
С какими только клиентами не приходилось иметь дело Чабуке: капризные, в основном, женщины, придиравшиеся к каждой мелочи; добродушные, приветливо улыбающиеся; скупые, дрожащие над каждой копейкой и щедрые, оставляющие «на чай» от всей души; амбициозные, с гонором и скромные, неприхотливые; вечные нытики и жизнелюбы, разговорчивые и угрюмые… К каждому из них Чабука находил подход. За время нашей беседы одна клиентка забрала обувь, даже не взглянув на качество проделанной работы – по всему было видно, знала, с кем имела дело и была уверена в отличном результате. Вторая принесла прохудившиеся ботинки. Чабука мигом оценил положение и предложил зайти завтра – будет готово. Поинтересовалась, есть ли еще поблизости сапожная мастерская. Оказалось, есть. Одна, напротив, на той стороне улицы, другая – через улицу. Количество разложенной в каморке Чабуки обуви – на столе, под столом, на полках, – говорило само за себя. Сюда клиентов притягивало не столько качество или мизерная стоимость работы, а его отношение к клиентам. Приветливая улыбка и доброта стоит дороже и притягивает лучше.
«Какую обувь сложнее чинить: мужскую или женскую?» — «Женскую… Она такая же капризная, как сами женщины» — «Видно, умеешь ладить с женщинами», — пошутила я.
— А как же… В молодости красивым парнем был. И флиртовал, и гулял, и целовался, — за словом в карман не полез Чабука. – В армии служил в России, г. Чехов. Ходили в увольнение, на «танцы-манцы», девушек до дома провожали… Проводил так одну в прохладный лунный вечер, обнял, чтобы согреть, а тут мать ее выскочила. Так огрела палкой, до сих пор помню… — засмеялся незадачливый ухажер.
Эти давнишние, легкомысленные увлечения остались в прошлом, в тайниках сердца, а на первом месте вскоре оказалась семья, дети. Не жаловался на судьбу Чабука – прекрасная жена, хорошие сыновья, дочка, работал, радовался теплому семейному очагу. Время шло, стали подрастать внуки. Но подставила судьба ножку на склоне лет, не дала до конца насладиться счастьем. Далеко в Испании скончался уехавший на заработки сын, обосновался с семьей на Украине второй сын, схоронил жену. Рана от утраты, тоска по далеким внукам, приблизившая старость, больно отзывается в сердце. Спасают работа и садовый участок, куда он уезжает в свободное время.
«Трудно мне уже ухаживать за садом, копать землю. А что делать – нет помощников. Я не жалуюсь, но обидно. Кто после меня посмотрит за участком. Понятно, что нет у молодых желания пахать-сеять, да и участок находится неблизко от города, но фруктами лакомиться любят? Свежие овощи хотят?»
К сожалению, прав Чабука. Но еще больше болит душа от небрежного, даже больше, циничного отношения к его профессии близкими ему людьми.
«Моим внукам внушили, что заниматься сапожным делом – позорно. Не престижная это профессия, стыдно им за меня. Хотел научить, чтобы если трудно будет, пригодилась бы в жизни. Отвернулись, постыдились. А разве моих честно заработанных денег надо стыдиться? Они что, пахнут клеем? Я никогда свое ремесло не считал зазорным. Каждая работа, приносящая пользу, нужна и важна. Если нужда постучит в дом, не только за сапожный молоток возьмешься, землю руками копать будешь».
Загрустил мой веселый собеседник. Хотела пожалеть этого старого, но с молодой закалкой человека с натруженными руками, сгорбившегося в своей крохотной мастерской над чужими ботинками и туфлями, с утра допоздна проводящего время среди уймы инструментов – сапожная лапа, нож с крючком, дырокол, шило, сапожный круг, молоток, ножницы. Они кормят его, они верные его друзья и нечего глядеть на них с презрением.
Смотрела на Чабуку и думала: а зачем жалеть? Всю жизнь он, не простой «сапожник», а «мастер по ремонту и пошиву обуви», работал скромно, беззаветно, делал свое дело, не требуя ни почета и наград, ни привилегий и званий. Сеял добро, помогал людям, улыбался всем искренне, с любовью, даже когда не до улыбки ему было. Таких людей следует не жалеть или смотреть на них свысока, а уважать, благодарить и склонять головы перед ними за простоту, честность, великодушие.
Прощаясь с Чабукой, невольно вспомнила давнишний спектакль руставелевского театра «В тени Метехи», где Серго Закариадзе играл старого тбилисского сапожника Шакро – наивного, добродушного, веселого человека. В тот день мне показалось, что Шакро со сцены переместился в полутемную мастерскую, перевоплотившись в Чабуку Беридзе и, кажется, впервые в жизни пожелала, чтобы расшатался каблук на моих туфлях – появилась бы причина еще раз навестить его и наполниться позитивом, оптимизмом. После таких общений хорошее настроение не покинет больше вас.
Додо АХВЛЕДИАНИ.