Их называют чудаками, фанатиками, оригиналами – людей, одержимых страстью коллекционирования. Одни собирают коробки, пуговицы, другие – роскошные автомобили, старинные предметы, шедевры искусства. А некоторые, не создавая вокруг себя ажиотажа, скромно живут среди своих необыкновенных предметов, наслаждаясь их прелестью. Одного такого чудака, обладающего бесценным сокровищем – собранием грампластинок с редчайшими записями всех времен и жанров, хотела бы представить читателю и, спасибо моему давнишнему знакомому, ветерану телевидения, оператору Игорю Нагорному, познакомившему меня с другом детства – Анатолием Свиридовым – физиком и, «по совместительству», меломаном, киноманом, коллекционером, безгранично любящим и знающим музыку.
С первого взгляда стало ясно, что в этой маленькой комнате старого дома вся власть принадлежит грампластинкам и здесь господствует музыка. Трудно определить, уникальна коллекция или ее хозяин, который помнит год и место издания каждой пластинки, наизусть назовет любого исполнителя и безошибочно найдет нужную грамзапись среди бесчисленных, аккуратно разложенных коробок на полках, в шкафу, на шкафу, в нише, на столе и даже под диваном. В этом сама удостоверилась, когда наугад попросила послушать Шопена, и в считанные минуты Анатолий достал из коробки нужную пластинку, даже не проверив надпись на обложке. Еще больше удивило то, что записи было 110 лет, а исполнителем оказался почти неизвестный польский пианист Летещинский. Лицо Анатолия выражало благоговение, рука двигалась в такт музыке и казалось, будто в тот миг он витал где-то вдалеке от дома.
«Я не коллекционер, а просто собиратель, любитель. Богатую коллекцию может позволить себе богатый человек, а люди, живущие на зарплату, только собирают, годами отказывая себе во многом. Моя фонотека или как ее называют «дискография», насчитывает более 2000 пластинок – примерно 13000 записей. У меня есть запись 1911 года; пластинка, выпущенная в 1940 году; первая запись Лучано Паваротти – опера Доницетти «Дочь полка»; симфоническая поэма Римского-Корсакова «Шахерезада», исполняемая разными дирижерами: А.Мелик-Пашаевым, Е.Светлановым, А.Тосканини; есть собрание «Великие пианисты прошлого»; уникальные записи Э.Карузо, Б.Джильи, американского джаза, легкой эстрадной музыки; русской симфонической музыки. А игла моего проигрывателя служит мне уже 40 лет».
И этот человек, обладатель такого богатства, скромно заявляет, что он лишь «любитель», который тонко разбирается в нюансах исполнительского искусства, знает подробности жизни великих мастеров искусства, перечитал все имеющиеся у него книги по музыке – а их у него более 400, — и входит в десятку лучших «собирателей»?!
«Я собираю не для того, чтобы покрасоваться перед кем-либо: «вот, что у меня есть». Я существую вместе с музыкой и благодаря ей чувствую себя состоявшейся личностью. Знать и любить музыку не одно и то же. Ее надо воспринимать так, как преподносят. Баха, например, нельзя просто слушать – его следует «читать», чувствовать, что «рассказывает» орган. Шопена невозможно играть барабаня по клавишам – вся прелесть его музыки в нежности, возвышенности, любви…»
После такого профессионального комментария лично для меня извечный вопрос: физики или лирики, — потерял смысл. Физик Анатолий прекрасно совмещал в себе оба субъекта, точно так, как долгие годы жили в любви и согласии братья-близнецы Анатолий и Слава Свиридовы.
«Мы дидубийские старожилы. Здесь мой маленький мир – эти улицы, двор, моя бывшая 19-я мужская школа, которую называют «гвардейской», — весь мой убани; Муштаид – любимое место прогулок дедушек, бабушек с внучатами, влюбленных, малышей, — где мы с моим другом Игорем в детства «работали» на детской железной дороге, сначала путевыми обходчиками, потом проводниками. Мы с братом были похожи, как две капли воды и часто «хохмачили», особенно на уроках. Слава не ладил с химией, но любил литературу, а я силен был в математике, физике, вот и подменяли друг друга. Брат скончался год назад – словно крыло мне отрубили… Поступил в Тбилисский госуниверситет на физический факультет и окончил его по специальности «квантовая электроника». Тогда еще о лазере знали понаслышке, и наша группа из 18 человек стала первым выпуском в Грузии по этой специальности. Работал в СКБ Г.Симоняна во Всесоюзном институте приборостроения (после НТО «Аналитприбор»). Что касается увлечения музыкой, а затем коллекционированием, — это началось с детства, и Муштаид сыграл в нем большую роль. Вечерами в саду играл духовой оркестр из ТАУ, а дирижер Вл.Первухин был другом нашей семьи, и когда мать водила нас в парк, я, пятилетний, на правах знакомого, забирался на эстраду и «дирижировал» вместе с дядей Володей. Хотел учиться играть на фортепиано, но в нашей маленькой комнате для инструмента не нашлось места, и мама отвела меня в клуб им. Горького в класс аккордеона. Я сначала увлекся оркестровыми произведениями, а когда появились фильмы-оперы, по нескольку раз смотрел гениальные «Паяцы», «Кармен», «Аиду». Тогда и стал собирать записи любимых произведений, покупал пластинки и часами просиживал у радиолы, которую мать привезла из Риги. Мама всячески способствовала нашему духовному развитию – покупала книги, особенно подписные издания, приучала к чтению, а после того как моим пластинкам стало не хватать места в комнате, освободила стенной шкаф, где хранила компоты и варенья, и предоставила его мне. Я по крупицам собирал деньги, чтобы купить желаемую грампластинку. Стоили они 10 рублей – гиганты, и 7-8 рублей – поменьше. Но не думайте, что покупал без разбору, лишь бы обогатить коллекцию. Сначала интересовался, чья запись, какого года, кто исполняет, каким заводом изготовлена – первым заводом, выпускающим грампластинки, был Ногинский, потом появились Апрелевский, Московский, Ленинградский, Ташкентский, Рижский и Тбилисский. Покупал и сразу все сведения записывал в тетрадь. Сейчас решил составить основательный каталог».
Мгновенно мелькнула мысль: сколько же времени потребуется Анатолию, чтобы упорядочить около 3000 пластинок со всеми атрибутами, среди которых 95% — классика, 5% — джаз и легкая музыка. Дай Бог ему сил, терпения, здоровья! Хоть я была уверена, что среди плотно упакованных коробок для Анатолия нетрудно было бы найти любую пластинку, все же задала ему каверзный вопрос: «в какой коробке находится Рахманинов?» — ответ: «на второй полке, в четвертой слева».
Этого невысокого, худенького человека знали и уважали продавцы всех тбилисских магазинов – от музыкальных, до больших универмагов, откладывали для него новинки или интересующие пластинки, сообщали о поступивших каталогах и даже советовались, какие грамзаписи лучше выписать для реализации. Советами и информацией Анатолия пользовались на радио, уточняли у него сведения для музыкальных передач. А сам Анатолий долгое время устраивал у себя дома «День открытых дверей», приглашая всех желающих послушать хорошую музыку, сам и рассказывал интересные истории. Двери его дома в субботу и воскресенье не закрывались допоздна. Анатолий и сейчас рад принять каждого, кто захочет ознакомиться с его уникальными записями.
«Музыку нужно чувствовать, понимать сердцем – нужна она тебе или нет, а не просто слушать ушами. Душа нам дана для того, чтобы через нее, как сквозь призму, ощутить все величие музыки, проникнуть в глубину произведения».
Во время беседы я все присматривалась к серебристому диску на стене. Оказалось, что это оттиск, который является основой всех пластинок. Из одного оттиска изготовляют 200-300 пластинок. Сначала оттиск заливают винилом, закрывают такой же второй половинкой, кладут под пресс на несколько дней и после, специальной технологией, делают заготовки для записей. Анатолий так бережно держал в руках этот диск, словно он мог разлететься на мелкие осколки. Также заботливо, как маленькое дитя, брал пластинку, сдувал с нее несуществующие пылинки и осторожно клал обратно в коробку. По глазам и выражению лица было понятно, что эти неодушевленные предметы, наполненные божественными звуками музыки, дороже любой драгоценности. Они значат для него больше, чем пища, материальное благополучие. Бесполезно было спрашивать, сможет ли он когда-нибудь продать за любую цену, ради обеспечения, достатка в доме, обогащения, свою коллекцию. Такие вопросы людям, умеющим любить и ценить прекрасное, не задают.
Додо АХВЛЕДИАНИ.