Если бы можно было оживить картины, представленные на недавно открытой в Национальной галерее выставке, то они смогли бы рассказать, с каким вдохновением создавал их этот необыкновенно талантливый человек, преклоняющийся перед двумя великими жанрами искусства – театром и живописью – народный артист Грузии Жанри Лолашвили.
Мое первоначальное намерение рассказать о Жанри как о популярном артисте театра и кино, несколько изменилось после посещения выставки его картин, поразивших посетителей своей выразительностью. Несмотря на то, что о его художественном даре давно известно в обществе, увиденное превзошло все ожидания. Я не эксперт и не вправе рассматривать его творчество с профессиональной точки зрения. Еще труднее описать словами всю красоту, воссозданную яркими, сочными красками, в нежных пастельных тонах – все эти пейзажи, портреты, живописные рисунки птиц… Уверена, со мной согласятся все, кто успел полюбоваться этими прекрасными полотнами. Не менее эмоциональным для меня оказалось впечатление после посещения его квартиры, похожей на выставочный зал. Артист Жанри Лолашвили предстал в чудесном образе художника.
Думаю, читателям интересно будет узнать, каким же был обыкновенный тбилисский – «плехановский» парнишка, прошагавший жизненный путь длиною в 73 года, который вместил в себя более десятка ролей, сыгранных за 48 лет на сцене театра им. Руставели. Среди них рассказчик («Кавказский меловой круг»), Луарсаб («Человек ли он?»), шут («Король Лир»), писатель («Кваркваре»), Меркуцио («Ромео и Джульетта»). Не менее впечатляющие образы, создал Жанри и в кино: «Городок Анара», «Робинзонада», «Три дома», «Жизнь ДонКихота и Санчо», «Останься со мной», «Багратиони», «Мудрость лжи», «Нуца», «Роковой выстрел»; нашумевший сериал «Горячий пес» и, наконец, открытие звезды передродным театром. «Я ничем не отличался от любого мальчишки. С малых лет хорошо изучил улицу и ее нравы, дрался, шалил, бегал по крышам, лазил по деревням и соседским подвалам, разглядывая старое барахло, пропыленное и пахнущее древностью; любил сидеть в подсобке башмачника Карапета и мечтал стать сапожником; на чердаке с девочками играл в «домики», а когда надое дало, уходил за «покупками» и не возвращался, но в кармане для девочек всегда лежали жестяные коробки с монпансье. Каждый понедельник убегал с уроков, чтобы попасть на новый фильм – меня знали все кассиры кинотеатров и припрятывали билеты, а я задабривал их конфетами. «Шатало» было для меня обычным явлением. Настолько ненавидел школу, что смывался с занятий, несмотря на то, что моя мать была учительницей – довольно строгой, но очень хорошей, все стремились попасть в ее класс. А я сначала поступил не в мамину, 23ю школу, а в знаменитую 19ю. И всетаки всегда получал от нее нагоняй: она не ругала, а просто не разговаривала со мной несколько дней, а это было самым большим наказанием для меня».
Воспоминания настолько увлекли нас, что на время я забыла о цели визита. Слишком близким и впечатляющими они оказались, и приятно было вернуться в счастливое детство. «Это были времена вкусных слоек с мандариновыми цукатами, горячих ароматных пончиков, шипучих вод Лагидзе; халвы разных сортов – арахисовая, ореховая, кунжутная, которую я любил больше всего; засахарен ных монпансье. Времена, когда двери квартир не запирались, соседи жили общими радостями и бедами, младшие уважали старших, прислушивались к их советам; когда дружба ценилась превыше всего; когда дрались кулаками и не смели ругаться в присутствии девочек…»
«Драчун» и «шаталист» Жанри обладал добрым сердцем, никогда не врал, не хитрил, не вредил, всегда был готов прийти на помощь, дрался, когда видел, что обижали маленьких; любил слушать рассказы старших и выделялся своей начитанностью. Нелюбовь к школьным урокам полностью возмещалась любовью к книгам.
Наконец, школа осталась в прошлом и 16летний Жанри стал работать на киностудии «Грузияфильм». «Я с детства обожал рисовать птиц, зверюшек, природу, и не навидел чучела умерщвленных существ – жалел и боялся. Возможно, потому всегда хотел представить их в живописном виде. Работа на студии мультфильмов была очень интересной и приятной, я с удовольствием рисовал и любовался рисованными кадрами. Через два года киностудия направила меня в Москву, поступать во ВГИК. Не смотря на большой конкурс, к своему удивлению я оказался среди счастливчиков – будущих студентов. На экзамене предстояло рисовать натуру. Нарисовал, а руки не успел дорисовать – взял, да и приписал к рисунку: «Рук не видно…, надеюсь на «5», в крайнем случае, согласен на «4+». Видимо, члены комиссии посчитали, что я – редкий экземпляр, другого такого не найти, и оценили по достоинству мой «шедевр». Так или иначе, я поступил в институт».
Мультипликаторов, помимо спецпредметов, обучали и актерскому мастерству, чтобы выработать у художников умение придавать рисованным персонажам живое выражение. Жанри с благодарностью вспоминает своего педагога Стабилина, заставившего его пройти двухгодичные актерские курсы ВГИКа. Окончив курсы, Жанри приехал в Тбилиси, но опоздал к приемным экзаменам в театральный институт. К счастью, А.Хорава и Д.Алексидзе провели дополнительные экзамены и Жанри, поступив в институт, вступил на тропу артистической карьеры.
«Мне очень повезло, учился у великих педагогов, в первую очередь, гениальных А.Хорава, А.Васадзе; работал с замечательными режиссерами; у меня были необыкновенные, прекрасные партнеры. Естественно, все это оказало огромное влияние на мое творчество. Считаю, в этом отношении я – счастливчик».
«Великий театр, великие люди, великое прошлое» так коротко и гордо выразил свое отношение к руставелевскому театру один из его ведущих артистов.
После окончания института, часть выпускников – Т.Чхеидзе, А.Махарадзе, Л.Бербуташвили и Жанри были направлены в Зугдиди, спасать находящийся на грани закрытия зугдидский театр. Через год Жанри Лолашвили пришел в тот театр, на сцене которого провел почти пол века.
«Я никогда не предъявлял претензий относительно ролей. Что предлагали – все играл. И маленькие и эпизодические и главные. Считаю, что свои способности и таланты актер может проявить и в роли слуги, и в роли короля, а оценивает его зритель. Я вижу и запоминаю лица зрителей и по их выражению чувствую, удалась ли роль». Когда же успевал Жанри создавать свои полотна, если большая часть времени уходила на репетиции, спектакли, киносъемки, гастроли? «Считай, три раза вокруг земли объехал с этими поездками. Куда ни приезжал, первым делом шел в музей. Рисовал всегда, как только выдавалась свободная минута.
Это моя вторая жизнь, прожитая параллельно с первой, артистической». В отличие от артиста, который, так или иначе, подчиняется режиссеру, художник выходит из рамок ограничений и свободен в своем выборе. Но оба, как служители искусства, следуют его главному принципу: искусство должно дарить людям прекрасное! В обоих случаях Жанри, как артист и как художник, честно следовал и следует это му правилу. И есть еще один Жанри Лолашвили – обыкновен ный человек, который любит всех и которого любят все – за открытость, верность, честность, жизнелюбие, доброту и веселость.
«Я не гений, а простой, нормальный мужчина. Люблю музыку, особенно джаз, я – меломан. Люблю рисовать, пировать, 
Как же уживаются в семье два артиста? Жена Жанри, Татули Долидзе, тоже артистка руставелевского театра. «А потому и ладим, что оба одной профессии, понимаем друг друга, не критикуем, а советами помогаем». В финале спектакля «Кавказский меловой круг» ведущий – Жанри – обращается к зрителю, призывая прислушаться к словам Б.Брехта: «Все блага, которые существуют на земле, должны принадлежать тем, кто сеет добро». Не ошибусь, если скажу, что эти слова по праву можно отнести к самому Жанри Лолашвили, за посеянное им добро и любовь, за подаренную людям радость общения с прекрасным, за эту верность двум жанрам искусства – изобразительного и театрального.
Додо АХВЛЕДИАНИ.