Известно, что успех спектакля зависит от слаженной совместной работы драматурга, режиссера, актеров, их таланта и мастерства. Но есть еще один, не менее важный компонент этого успеха – театральный художник, которому подвластно создание посредством изобразительного искусства зрительного образа спектакля в соответствии с замыслом режиссера. Что значить быть «Господином оформителем» в театре, рассказывает Шота Глурджидзе.
На его счету более 80 спектаклей и несколько фильмов. Попробовала перечислить хотя бы половину из них и сбилась со счета. В театре им. Марджанишвили – «Опять водевили», «Синее чудовище», «Невзгоды Дариспана», «Эмигранты»; в театре им. Туманишвили – «Вишневый сад», «Дракон», «Царское семейство», «Оркестр», «Полиция», «7 маленьких пьес», «Hellados»; в кутаисском – «Анна Каренина», в сухумском – «Ревизор». Еще спектакли в театре им. Шота Руставели, Свободном театре, театре им. А.С. Грибоедовса, на телевидении. Работа с замечательными режиссерами Т.Чхеидзе, М.Кучухидзе, К.Долидзе, Г.Маргвелашвили – от такого обилия вполне можно загордиться. Но Шота — человек, в котором талант и скромность перевешивают амбиции и высокомерие. Могу подтвердить, что все спектакли (а их немало), которые мне удалось посмотреть, действительно вызывают восхищение тонко, со вкусом исполненным оформлением. Декорации, костюмы, малейшие детали без лишней помпезности служат основной цели – в совершенстве представить суть пьесы. На сцене властвует красота, но не красивость, эффектность, но не показуха.
«Я считаю, что в спектакле главное – актеры и не следует давить на них визуальными эффектами. Хорош тот художник, кто, оставаясь менее заметным, создает все условия актеру для лучшей игры, не мешает ему полностью проявить себя. Хотя не следует умалять достоинства художников. Вспомним гениальных мастеров С.Вирсаладзе, П.Оцхели, И.Гамрекели – они создали особый феномен грузинского театрального художества и нам надлежит дальше развивать его, вырастить достойную смену, иначе можем потерять все, что создано веками».
Беспокойство Шота можно понять – переживает за будущее театра и той профессии, которой отдано более 30 лет. Но в театральной среде его имя появилось не сразу. Этому предшествовала учеба на архитектурном факультете Политехнического института.
«Я вырос в семье, где все были представителями технической интеллигенции. Отец, бабушка – инженеры-строители, дед – энергетик, прадед строил первую в Грузии электростанцию ЗАГЭС. Конечно, отцу очень хотелось, чтобы я продолжил семейную традицию и посоветовал поступить на архитектурный факультет. Ну, я уважил просьбу отца. Учился хорошо, еще и в мастерской работал. Окончил институт в 1982 году, принес домой диплом, положил отцу на стол и на этом все закончилось. В дальнейшем все мои действия были направлены на осуществление давнишнего желания работать художником в театре. Собрался поступать в Ленинградский институт театра и кино, где, как мне было известно, преподавал замечательный художник Эрик Кочергин, но оказалось, что он уже не работал, поэтому отказался от решения и тут мне выпала большая удача: Гоги Алексии-Месхишвили позвал к себе в театр. Это был подарок судьбы. Учиться и работать с таким мастером – не шутка. Два года, проведенные с ним, стали самым лучшим институтом для меня. Сначала учился, потом помогал, а вскоре работал наравне с ним и очень этим гордился. Первым моим спектаклем совместно с Гори были одноактные пьесы «Невзгоды Дариспана» и «Несчастье» в марджанишвилевском театре. Похвала Гоги очень многое значила для меня. И сейчас, спустя много лет, с волнением прислушиваюсь к его мнению и всегда буду рад поработать с ним».
Потом был первый самостоятельный спектакль в том же театре – «Синее чудовище» К.Гоцци, поставленный Медеей Кучухидзе, которую Шота считает одним из лучших режиссеров современности. Театр окончательно вошел в жизнь Шота, а диплом архитектора напоминал о себе, когда знакомые, близкие, студенты просили оказать помощь, или приглашали оформить интерьер, помещение. Шота справедливо отметил, что профессия архитектора во многом помогла ему в театре. «Хотя мой диплом лежит в ящике стола, но в театре он оказал мне большую услугу. Профессия архитектора идеальна для театра, так как дает универсальные, комплексные знания, лучшим образом отражает характер, быт, настроение человека. В конечном итоге это помогает художнику в полной мере представить в театре замысел режиссера. Архитектор, как художник, лучше может проявить себя, чем художник, который вряд ли может стать художником».
По мнению Шота, везение сопровождало его на протяжении всей деятельности в том смысле, что ему приходилось работать с интересными людьми, необыкновенными артистами, режиссерами. Его всюду встречала доброжелательная атмосфера, дружный коллектив. Так было на телевидении, в телевизионном театре, в русском ТЮЗе, где собралась отличная группа молодых творческих работников: талантливый режиссер Ника Джандиери, музыкальный руководитель Вахтанг Кахидзе и Шота – главный художник.
Следующим этапом длиною в 9 лет стала работа в театре им. Руставели и параллельно в театре им. Котэ Марджанишвили, где очень скоро количество его спектаклей достигло пятнадцати.
Когда занимаешься любимым делом, и особенно в творчески сильной, единодушной труппе, чувствуешь поддержку коллег, то работа всегда приносит удовлетворение, и результат, само собой, оказывается отменным. Шота вспомнил, с каким вдохновением, энтузиазмом работал в «Театральном подвале», который был создан им и его молодыми друзьями, и представлял совершенно новый, самостоятельный театр. Радовались успехам, переполненному залу и вдруг…
«В 2006 году театр у нас просто отобрали – кто и почему, об это не хочется вспоминать. Факт, что на некоторое время я остался без привычной работы, вне театра, а это для творческого работника равносильно катастрофе. В такой трудный период последовало приглашение от Гоги Маргвелашвили в театр им. Туманишвили. Конечно, согласился с радостью. Пришел и так и остался навсегда. Здесь, в этих стенах, особенная атмосфера, здесь невозможно не чувствовать себя хорошо. Приятно работать с людьми, до фанатизма любящих свою профессию, кто душой предан театру, сцене. Со всей ответственностью заявляю, что такими артистами как туманишвилевцы, может гордиться любой европейский театр».
Зная, что Шота работает и в кино, не удержалась от вопроса, в какой сфере ему легче проявить свои способности, хотя была уверена, что ответ будет в пользу театра.
«Театр – древнейший вид искусства. В нем действуют установленные правила, порядки, отношения. Для театра характерна стабильная обстановка, тогда как в кино нет такого постоянства. Это более специфическая сфера, где все может неожиданно измениться. Многое в художественном оформлении зависит от внешней среды, натуры, пространства. Очень важен крупный план. В театре же все происходит в одном пространстве. И, что самое главное, здесь существуют сформировавшиеся годами, устойчивые человеческие взаимоотношения, сплоченность. Я не люблю работать со случайными людьми, а театр – одна семья. В последний раз в кино я работал с Эльдаром Шенгелая».
Как-то сам по себе разговор коснулся проблем в театре и особенно положения театральных художников. Нынче остро 
Из рассуждений Шота сделала для себя вывод — получается какая-то цепная реакция: будет у художника хорошая практика – появится стимул работать в полную силу, максимально проявить свои возможности. Работа принесет успех, а успех гарантирует приглашение в другие театры. В итоге в выигрыше остаются и художник, и театр, и зрители.
Когда-то один молодой, талантливый архитектор изменил первоначальной профессии и избрал путь, ведущий к освещенной огнями рампы сцене. И не ошибся в выборе. От его решительного шага выиграли все, кто знает, что такое театр. А когда в скором будущем в театре им. Туманишвили состоится премьера спектакля «Король Лир», то уверена, его художественное оформление будет достойно похвалы, потому что над спектаклем работает Шота Глурджидзе.
Додо АХВЛЕДИАНИ.