Грузинский премьер-министр Бидзина Иванишвили выступил на заседании Парламентской Ассамблеи Совета Европы.
Это не было бы особо примечательными событием, если бы не два обстоятельства.
Во-первых, с этой, как и с других европейских трибун, Грузию в последние годы обычно представлял Михаил Саакашвили, и Иванишвили для публики – почти абсолютная новинка.
К Саакашвили привыкли. Несмотря ни на его экспрессию, ни на крайнюю неоднозначность оценок, которые выставили ему на Западе после августа 2008 года, он смог создать себе за границей довольно устойчивый имидж борца за демократию в Грузии и проводника западных ценностей.
Иванишвили только начинают «пробовать на вкус». Пока на Западе не очень хорошо понимают, кто это и какую роль эта фигура будет играть в Грузии после Саакашвили – поскольку очевидно, что на президентство от «Грузинской мечты» будет претендовать кто-то другой.
Иванишвили непросто: действующий грузинский президент слишком прочно укрепился в своем амплуа, если угодно, «нашего сукина сына». Иванишвили победил его на выборах /чему явно обрадовались в Москве/. Это как минимум вызывает настороженность и недоверие.
Грузинский премьер в своем выступлении в ПАСЕ сделал все для того, чтобы преодолеть эту настороженность и это недоверие. Он не просто говорил о европейском выборе Грузии и ее европейской интеграции в будущем – он говорил об интеграции в НАТО. Вероятно, российская делегация хотела бы услышать нечто принципиально иное. Но грузинский премьер, говоря о стратегическом выборе грузинского народа, действительно опирается на соцопросы: они показывают, что около 80 проц жителей страны поддерживают курс на вступление в НАТО.
Правда, примерно столько же выступают за нормализацию отношений с Россией. Противоречие здесь, на самом деле, кажущееся. Россия, к примеру, абсолютно мирно и в основном доброжелательно взаимодействует с Норвегией, членом НАТО с 1949 года, и, в общем, имеет приемлемые отношения с Эстонией, Латвией и Литвой (в НАТО с 2004-го). Относительно модуса взаимоотношений России с этими странами могут быть разные мнения, но одно можно сказать с уверенностью – норвежский и прибалтийский участки госграницы – наименее проблематичные для РФ.
Иванишвили, понимая, что этого от него ждут и в Страсбурге, и в Москве, и дома, высказался и об отношениях с Россией: Грузия будет корректна, но не перейдет «красную черту», которая есть и у нее, и у России.
«Красная черта» — это Абхазия и Южная Осетия, которые хотят быть независимыми. Их признает Россия, но не признает Грузия. Это действительно сложный вопрос, но в обход этой «красной черты» можно правда договориться о многом.
Но здесь возникает второе обстоятельство, делающее поездку Иванишвили в ПАСЕ важным визитом. Буквально за несколько дней до приезда грузинского премьера право участвовать в весенней сессии в качестве наблюдателей получили представители Косово.
Косово было прецедентом, который в глазах российского руководства легитимировал признание Абхазии и Южной Осетии в августе 2008 года. В полном соответствии с этой линией глава российской делегации в ПАСЕ Алексей Пушков заявил, что аналогичный косовскому доступ к Ассамблее должны получить Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье /которого Россия официально не признает/.
Но допуску Косово предшествовало соглашение сербского премьера Ивицы Дачича и его косовского коллеги Хачима Тачи о принципах нормализации отношений, достигнутое 20 апреля в Брюсселе. Это соглашение открывает путь для Сербии в Евросоюз, а для Косово – к полноценному признанию.
Предположить такой же прорыв в грузино-абхазском и грузино-югоосетинском урегулировании пока сложно.
Иван Сухов