Site icon ТБИЛИССКАЯ НЕДЕЛЯ

Свобода предпринимателя

В сфере предпринимательства случаи с полным соблюдением меры адекватности рациональных интересов вряд ли можно встретить даже в продвинутых странах европейской демократии. Как же соотносятся свобода предпринимателя и регулирование ведения экономической деятельности на примере нашей страны? Специально для BTG в этом непростом вопросе решил разобраться доктор философии и социолог Бадри Кутелия.

Предпринимательство — вид экономической деятельности, направленной на создание и получение прибыли через продвижение предложения некоего общественно востребованного продукта. Успех, то есть получение экономической выгоды от указанной деятельности, может зависеть от реального спроса на продукт у целевого потребителя. Только при свободном предпринимательстве возможно торжество экономической справедливости — по адекватности предложения к спросу. Но это по простой схеме. В реальной жизни вмешиваются интересы коллективного потребителя, которые не всегда могут совпадать с интересами конкретных покупателей. Например, интересы общества, у которого имеются свои собственные «взгляды», не всегда повторяющие воззрения своих членов по некоему вопросу. Тогда общество, в виде государственных структур, пытается регулировать свободные отношения предпринимателя и его клиента. Такая ситуация чуть сложнее, но остается справедливой, если соблюдена мера адекватности рациональных интересов интерактивных сторон бизнеса, общества и частного потребителя. Что не всегда легко удается из-за неоднозначности интерпретации параметров взаимоотношений. Но без споров движения не бывает.

ЧЕЛОВЕЧНЫЙ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ

По нашему мнению, экономическая справедливость относительно интересующих нас вопросов в первую очередь начинает разрушаться, когда понижается профессиональная компетентность сторон. При этом, компетентность не только предпринимателя, делающего предложения на «авось» или использующего обман, и малоподготовленного государственного мужа, поверхностно и с непониманием относящегося к интересам общества и страны, но и самого потребителя, идущего навстречу своим иногда неоправданным потребностям, вносящего лепту в формирование проигрышной, в конечном итоге, экономической модели развития. Но и здесь вопрос остается очень сложным. «Авось» — дело не поощрительное, но риск в бизнесе должен присутствовать. Инстинкт некомпетентного чиновника может погубить многое, но политэкономическая интуиция может открыть путь к ранее немыслимым перспективам. Кто судья, кроме будущего поколения? Или нынешнего?

Даже неоправданно завышенные потребности беспечного потребителя вдруг могут оказаться двигателями экономики нашего «сегодняшнего будущего».

От каждого несмышленого первоклассника по возможностям и каждому первокласснику по «Буки»! От каждого ищущего новых знаний студента по максимуму и каждому студенту по максимально возможному технологическому обеспечению учебного процесса!

В сфере предпринимательства случаи с полным соблюдением меры адекватности рациональных интересов вряд ли можно встретить даже в продвинутых странах европейской демократии. А случаи с адекватными интересами малокомпетентных в профессиональном смысле участников, может быть, встречаются еще реже.

Широко распространен вариант нашей схемы с «утяжелениями», по какой причине в этом варианте хотя бы частично обязательно присутствует несправедливость. Даже в самой справедливой стране. Сложная схема взаимоотношений предпринимателя и государственного регулирования (оставим в покое потребителя) переходит в «тяжелый» случай, когда в дело вступают человеческая алчность и хитрость. Как же без них?

ОСОБЕННОСТИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ

Советский стиль. Рассмотрим пример, когда регулирующая властная рука «моет» риски предпринимателя ограничением его свободы деятельности, и «защищенная» рука предпринимателя поддерживает «ручное управление» авторитарного чиновника.

Всем известно про подпольного скромного миллионера (сегодня он был бы скромным миллиардером) ранних советских лет Корейко. Молодая и «наивная» советская власть вовсе не интересовалась им вначале. Лишь другой, такой же алчный, но честный предприимчивый человек, некий О.А.Бендер, хотел с ним поделиться. НЭП пробуждал надежды.

Второе процветание советского подпольного предпринимательства наступило сразу после оттепели во времена косыгино-брежневского экономического «либерализма». В это же время был зачат советский теневой «народный капитализм», который, после его приручения молодыми и энергичными функционерами партийной элиты, послужил строительным материалом будущей «международной номенклатурно-бюрократической» (Б.П.Гугушвили) формы предприимчивой деятельности — когда аппаратчики стали антрепренерчиками. Вместо социалистического «распределения по способностям» начало действовать требование «надо поделиться». Ну и с народом, понятно, но в основном между собой. Номенклатурная бюрократическая форма сама собой уже подразумевала ручное, то есть, не правовое, а указное регулирование «по понятиям» всего предпринимательского (в конце 80-х годов кооперативного) процесса на всем союзном пространстве. Кто мечтал о реальной свободе, в предпринимательском или политическом плане, становился объектом тотального превращения в маргинала и изгоя. Тогда и появился навык у многих не уплывать далеко от вертикали власти. Вопрос ставился так: соглашается ли предприниматель на «золотую середину» между урезанной свободой и несвободой?

Вопрос можно поставить и так: выбор «золотой середины» — это личный, свободный или несвободный навязанный выбор предпринимателя? Или это образ действия, подсказанный некой «агентностью» (agency), традиционными представительскими установками культурного происхождения, корпоративно-групповой, семейной или улично-дворовой социализации, формирования предпринимателя, как «делового» человека?

Советский культурный опыт ведения хозяйствования под пристальным руководством переходил в некие специфические знания, навыки и привычки, которые срабатывают у предпринимателей по опыту при знакомой ситуации.

Но есть и «национальные» привязанности к «оЦЕПпляющему мерцанию золота» или «большей любви к свободе» и, соответственно, свободному предпринимательству.

Грузинский стиль. Интересно, как соотносятся в указанном ключе свобода предпринимателя и регулирование ведения экономической деятельности на примере нашей страны? Делает ли грузинский предприниматель свой личный, свободный или навязанный, выбор, или это его образ действия, предопределенный культурными традициями и его родовым кодом организации деловой жизни? Скажем прямо: жить непринужденно в Грузии любят, но к желтому мерцанию золота они скорее безразличны; не любят грузины это дело. А вот свободу, если ее понимать как непринужденность, — это любят, даже очень. Плохо ли это, хорошо ли? Зависит от ситуации. А способны ли грузины выбирать между свободой и непринужденностью? Ведь предпринимательская свобода принуждает к большей ответственности, а ограничение свободы в предпринимательстве выражается в беспечности и освобождает от ответственности.

НЕЭКОНОМИЧЕСКИЙ ВОПРОС

Если подумать, тема нашей статьи сугубо экономическая. Она касается метода ведения экономической деятельности, которая может быть свободной, то есть, когда предприниматель сам определяет, каким образом будет вести свою трудовую деятельность в сфере экономики, или государственно регулируемой, когда государственная власть ставит ограничения для вида хозяйственной активности, ограничивает субъекта экономической жизни. Общепринято, что чем больше свободы для деятельности дает человеку государство, любое лицо или орган, имеющий право на установление контроля, тем успешнее развивается область и само лицо, занятое в данной области. Естественно, важно, как мы отмечали, чтобы это лицо имело соответствующую компетенцию — знания, мотивацию и чувство общественной ответственности. Становится очевидным, что вопрос не только экономический, и, может быть, вовсе не экономический, но этологический, когда у человека в своем личном социальном коде позволительно или непозволительно поступать или не поступать определенным образом.

Также общеизвестно, что любая хозяйственная деятельность, выходящая за рамки одного домохозяйства, регулируется юридически оформленными экономическими отношениями между сторонами. Входящие, в нашем случае, в экономические отношения люди юридически взаимозависимы и взаимно обязаны. Позволительность перед собой (этос), перед другими людьми или обществом (этика) и, соответственно, юридическая регуляция этих обязанностей (право) — неотъемлемая часть предпринимательской свободы. Нравственность и право делают предпринимательство ответственно свободным (по-грузински «тавис-уплеба», то есть, право личности).

ОГРАНИЧИТЕЛИ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА

Письменное или устное указное право жизни по понятиям, применяемое при ручном управлении, превращает свободу в безответственную беспечность (по-грузински «лаги», то есть, рожденный жить непринужденно).

Это означает снятие ответственности с себя. Освобождение от необходимости осознания обстоятельств деятельности превращает непринужденность в свою противоположность — рабство. За последние 25 лет нас трижды призывали стать опять «лаги», свободными детьми природы, естественно беспечными. Подспудно этим звали или зовут в постсоветское будущее. Несмотря на это, мы, в основном, двигаемся в сторону ответственной свободы. Настолько, насколько имеются у наших предпринимателей и чиновников соответствующие компетенции: образованность, подготовленность, мотивирование и ответственность.

Государственные власти иногда пытаются не делегировать даже минимум ответственности для хозяйственных действий. Тогда знающие, мотивированные и ответственные запротестуют и постараются изменить ситуацию. Но возможно и согласятся приспособиться, переложить свою ответственность на государственное манипулирование. Компетентен предприниматель или некомпетентен, он вправе захотеть иметь меньшую прибыль и большую защищенность от рисков свободного рынка. Смотря, каков предприниматель и его среда.

У уступчивости могут быть разные причины. Кажется, в первую очередь это указывает на низкую профессиональную подготовленность или отсутствие чувства предприимчивости, чувства, которое экономическую деятельность превращает в искусство. При нежелании же нести какую-либо общественную ответственность, деятельность превращается в нудное ремесло. Но есть ведь люди, любящие заниматься ремеслом и не быть вдохновленными деятелями. Значит, предмет наших рассуждений тема не только экономико-правоведческая. Вопрос тоже интересный.

АНТИВЕРА

Социально-культурные определители. Мы рассмотрели разные (социально-экономические, социально-антропологические, правовые) подходы для понимания особенностей предпринимательства. Возьмем еще одну сторону — общественно-психологическую или социально-культурную. Обозначим их так.

Иногда то, чем мы занимаемся и то, как мы это делаем, зависит от той культурной или психологической установки, в какой нам приходится жить, а точнее — какую обстановку мы сами создаем для себя же, для занятия определенным видом деятельности. По одной версии, грузины — усердные труженики, коллективные работники, дотошно доводящие свои начинания до полного совершенства. Иначе никак не объяснить культурное преобразование исторической среды обитания. По другой версии, грузины не только созидатели и преобразователи материальной культуры, но и являются созидателями и хранителями человеческих святынь (Дэвид Ланг). Но есть и противоположные версии. Народ часто ведет себя соответственно непонятно по какой причине установленному, позитивному или негативному образу самого себя. В советское время, да и до того, и даже сегодня, можно услышать: наш народ такой, у нас этого не получится, мы не способны, лучше, не надо, да куда Грузии…? Иногда люди этим негативным самоуверованием занимались десятилетиями, веками.

Иногда им в этом и другие помогают: они не умеют, не приспособлены, у них традиции такие, им бы жить вольготно, быть непринужденными, им бы золотая цепь на шее. То есть, мы сами, совместно с «доброжелателями», создавали, а может быть и продолжаем создавать низкую самооценку, придумываем негативную АНТИВЕРУ в себя. Оказалось, Антивера устойчивее Веры, и кажется частью нашей индивидуальной или социальной психологии, забывая, что образ подвержен воздействию со стороны меняющейся социальной, политической, субъективной среды. Поэтому вопрос не столько этнопсихологический, сколько социально-адаптивный.

Свобода предпринимательства предполагает ответственность. Может, покажется, что буквально сегодня грузинское предпринимательство по привычке и самовнушению опять стало примыкать к авторитарной чужой руке и стало склонно опираться на чужую ответственность. Это не так. А то, что нам может показаться, это реакция, вызванная осторожностью. Мы успели за последние 20 лет хотя бы дважды успешно отказаться от антиверы и перейти к вере в самих себя. Ориентируясь на будущее. Во-вторых, если говорить о наследственных установках, то при определенных условиях грузинские предприниматели могут оказаться более склонными брать на себя ответственность за успешное развитие взятого дела.

Будущее предпринимательства интересно и тем, что уже прошел или проходит его индустриально-институциональный период, и мы вступили в информационную эпоху интенсивных социальных взаимоотношений на микрочеловеческих уровнях.


Бадри КУТЕЛИЯ

Exit mobile version