В каждой стране, у каждого народа есть несколько особо популярных слов, которые часто употребляются и становятся в каком-то смысле частью национальной идентичности. В Грузии одно из таких любимых народных словечек — «монополия». Его употребляют по поводу и без повода, со знанием дела и без него. Эта самая нехорошая «монополия» объявляется виновником всех бед, как в экономике, так и в других сферах жизни.
Благодаря ожесточенной телевизионной пропаганде оппозиции в период нахождения у власти в стране Национального движения, население Грузии искренне уверено в том, что в стране правят балом монополии, и что именно с монополией связано то, что на все товары устанавливается практически единая цена, по общему мнению, непомерно высокая. То, что этот факт не является конкретно грузинским явлением, и что во всем мире на все товары всегда устанавливаются одинаковые цены, во внимание не принимается. Кодовые словечки тем и хороши, что не требуют никакого объяснения. Сказали «монополии» — значит, монополии. Такое представление подкрепляется еще и пройденным опытом дикого капитализма в 90-е годы, когда все постсоветское пространство занималось челночной торговлей. Несмотря на то, что с той поры появилась система дистрибуции, а импорт стал куда более централизованным, это искаженное представление сохранилось. Сегодня, по мнению среднестатистического грузина, если каким-то делом занимается, скажем, 5 компаний, а не 10 тыс частных лиц, то это монополия.
При том, что само слово «монополия» происходит от латинского «моно» — один. 5 компаний — это уже не монополия. В худшем случае, это картельный сговор между участниками рынка, но наш народ не слишком вникает в такую мудреную терминологию — картельный сговор звучит слишком сложно, куда проще брякнуть «монополия» и все. При этом все власти борются с монополиями, но никак их не могут победить — по причине отсутствия таковых. В ходе предвыборной кампании «Грузинская мечта» обещала, что, придя к власти, тут же пресечет монополизм, что приведет к резкому снижению цен на все товары, в первую очередь, на топливо. Однако «ГМ» находится у власти уже 7 месяцев, но никакого существенного снижения цен не происходит, если не считать небольшое понижение цены на автомобильное топливо, и то связанное с резким падением международных цен на нефть, а не с удачной антимонопольной деятельностью нового правительства.
ГРУЗИНСКИЕ ИЛЛЮЗИИ И ЕВРОПЕЙСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Так вот, изучение международной ситуации дает основание утверждать, что тотальная монополизация экономики Грузии — это миф, не имеющий ничего общего с действительностью. В первую очередь, это касается основы экономики — финансов и банковской системы. Она чрезвычайно разнообразна, в ней множество игроков из разных стран — Privat Bank (Украина), VTB (Россия), Societe Generale (Франция), Liberty Bank (Румыния), BasisBank (Израиль), KSB (ОАЭ) и т.д. Все они жестко конкурируют друг с другом, принадлежат совершенно разным бизнес-группам и частным лицам. Соответственно, о монополии нельзя говорить даже в теории. Наличие конкурентного финансового рынка само по себе является одним из условий, гарантирующих относительно высокий уровень конкуренции.
Но, предположим, это ничего не значит. Что происходит в других крупных и высокодоходных сферах экономики? К примеру, в торговле нефтепродуктами. В стране действует 5 различных компаний с уставными капиталами с участием бизнеса из России, Казахстана, Израиля, Азербайджана, США.
Много лет назад грузинский нефтяной бизнес был намного более диким и разнообразным. В 90-е годы любой человек мог нанять бензовоз и привезти топливо из Азербайджана. Затем появился контрабандный рынок в Эргнети, откуда топливо везли на продажу уже в меньших объемах. В конце 2000 года эта система умерла — Азербайджан сделал торговлю более цивилизованной и централизованной. Видимо, в Баку подумали: нефть наша, нефтеперерабатывающие заводы наши, конечный продукт тоже наш… С какой стати мы должны продавать все это каким-то непонятным посредникам? Так в Грузии появился единый централизованный импортер азербайджанского топлива — SOCAR.
Оставшиеся крупные компании принялись осваивать европейский рынок и в результате загнали в угол одиночек, у которых были по 1-2 АЗС. Таким образом, рынок полностью переформатировался под власть 5 крупных игроков. Однако, как обстоят дела в развитых странах? Может, там все еще сохранились сотни АЗС-одиночек, покупающих топливо цистернами? На примере самой конкурентной и демократической страны Европы — Германии — можно сказать, что там ситуация обстоит примерно так же, как в Грузии. В Германии на 7 крупных компаний — ARAL (British Petroleum), Shell, Esso, Total, AVIA, Conoco-Philips, Raiffeissen — приходится до 80% топливного рынка страны. Еще есть 8 более мелких компаний, однако по факту мы имеем дело с той же «большой семеркой» — среди этих компаний большинство либо продает купленное у крупных игроков топливо, либо является их дочерними предприятиями — чтоб не нарываться на неприятности у антимонопольной службы Германии. Следует отметить, что и владельцы действительно независимых АЗС могут покупать топливо только на нефтеперерабатывающих заводах (НПЗ) больших нефтяных концернов. То есть, фактически не имеет никакого значения, являются они частью крупных сетей или нет, — цены в любом случае диктует «Большая семерка».
Таким образом, реальная ситуация на рынке автомобильного топлива в Грузии близка к европейским аналогам. Кроме того, источники получения нефтепродуктов также разные: к примеру, азербайджанский бензин и дизель завозит SOCAR, румынский — Rompetrol, российский — LUKOIL, итальянский — Wissol. Ни у одного из этих направлений нет монополии в стране.
По информации Союза импортеров нефтепродуктов Грузии, за первые 4 месяца 2013 года Грузия импортировала бензин из Румынии (54,9 тыс тонн), Болгарии (30,1 тыс тонн), Азербайджана (7,4 тыс тонн) и Италии (7,1 тыс тонн). Что касается импорта дизельного топлива в Грузию, то в январе-апреле самый большой импорт был осуществлен из Азербайджана (49,7 тыс тонн), России (24,5 тыс тонн), Румынии (21,5 тыс тонн), Болгарии (14,2 тыс тонн) и Греции (5,6 тыс тонн).
Еще одна сфера деятельности, в которой, как свято уверен народ, бесчинствуют злобные монополисты, — фармацевтика. Количество спекуляций на эту тему безгранично. Занимаются этим все — от рядовых граждан до официальных лиц. Время от времени власти проявляют озабоченность «монополизацией» сферы и принимают меры по «стимулированию мелкого бизнеса в области фармацевтики». Проще говоря, делают все, чтоб снова была возможность завозить лекарства сумками в багажниках автомобилей. Однако результатов это не приносит. По информации НПО Transparency International Georgia, 3 крупнейшие фармацевтические компании продолжают удерживать практически весь рынок медикаментов в Грузии. Недостаток конкурентной борьбы приводит к росту цен и частому дефициту лекарств — об этом говорится в специальном исследовании фармацевтического рынка Грузии, который недавно представила неправительственная организация «Международная прозрачность — Грузия». Глава группы исследователей аналитик Герард Дебор утверждает: ситуацию до конца не исправили даже принятые в 2009 году поправки в Закон «О лекарствах и фармацевтической деятельности», которые должны были защитить мелкие фармацевтические предприятия: «Мы обнаружили, что на грузинском фармацевтическом рынке доминирует несколько компаний. Это PSP, Aversi и GPC. Они контролируют все секторы рынка — импорт, производство и дистрибуцию. Эта тройка устанавливает цены на рынке, а все остальные компании вынуждены подстраиваться под них и перепродавать завезенную ими продукцию. В регионах, где нет даже мелких конкурентов этим «гигантам», ситуация еще сложнее».
Учредитель одного из этих гигантов — компании Aversi — Паата Куртанидзе был возмущен этими данными: «В исследовании неверно указаны цифры, оценивающие грузинский рынок, неверно указаны размеры наценок. Я вообще не понимаю, зачем нужно было делать такой отчет? Представьте себе размеры фармацевтического рынка Германии — там всего 2 дистрибьюторские компании, а в США — 3. В Грузии их — 456. Как в таких условиях можно говорить об олигополии или монополии?» Конечно, учредитель одной из компаний, обвиненных в монополизме, — человек явно заинтересованный, однако достаточно слегка покопаться в интернете, чтобы убедиться, что он прав.
Например, в США ведущая тройка игроков (Cardinal Health, McКesson, Amerisource Bergen) занимает 85% рынка. В странах ЕС ситуация зависит от степени развитости оптового сегмента. Так, в Швеции 2 дистрибьютора (Tamro и KD) обеспечивают 95% потребностей аптек, в Турции (Hedef Alliance и Seluk Ezca) — 70%. Первые 4 компании в Великобритании (Celesio, Phoenix, Alliance Healthcare, Mawdsley-Brooks) занимают 94% рынка, в Чехии — 96%. Первая тройка дистрибьюторов Франции занимает 96% рынка, Голландии — 78%, Германии — 70%. В Словении на 1 дистрибьютора приходится свыше половины всех поставок лекарств. Так если в Грузии монополия, то что же тогда в этих странах?
Схожая ситуация, по данным исследовательской группы Nielsen, сложилась и в обеспечении населения продуктами питания. Доля 10 крупнейших дистрибьюторов составляет в Германии 73% от всего рынка продовольствия, в Великобритании — 62%, во Франции — 89%, в Испании — 77%, Чехии — 65%.
Таким образом, нет никаких оснований утверждать существование в Грузии реальных, немифических и не созданных общественным воображением монополий.
СГОВОР БЕЗ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
Вероятно, монополии есть в каких-то отдельных отраслях, однако в крупных и прибыльных отраслях экономики централизация либо достигла международного уровня, либо еще отстает от него. Впрочем, нет никаких сомнений в том, что Грузия была и остается страной картельных соглашений.
Классическим был случай 15-летней давности, когда в Тбилиси, где тогда был всего один кинотеатр — «Руставели», открылся второй — «Амирани». Это вызвало конфликт между владельцами кинотеатров, дело дошло даже до драки. Однако затем они решили: «Зачем нам топить друг друга?» И поступили как разумные люди: покупали разные фильмы у разных поставщиков и зафиксировали одинаковые цены на все, включая CocaCola и попкорн.
Вне всякого сомнения, подобные сговоры имеют место во всех сферах крупного бизнеса. Но, как говорится, не пойман — не вор. Хотя слишком уж близка система картельных сговоров к особенностям грузинского менталитета. Новая власть, пообещавшая разгромить монополии, не может этого сделать по причине их отсутствия. Стимулировать появление новых мелких игроков — сложное дело. У крупных компаний уже в наличии большие капиталы, свои контакты, источники поставок, отлаженная система дистрибуции. Мелким игрокам конкурировать с ними исключительно сложно. Поэтому правительство избрало новую тактику: «Вот сейчас мы примем антимонопольное законодательство, и тогда все станет так хорошо, что лучше не бывает».
Впрочем, даже антимонопольное законодательство само по себе ничего не дает: доказать наличие картельного соглашения — чрезвычайно сложная задача даже в развитых странах, не говоря уже о Грузии. Антимонопольной службе придется доказывать, что одинаковые цены на тот или иной товар — это не просто рыночный механизм ценообразования, а результат сговора. Если учитывать, что сговор происходит сугубо неформально, никто никаких документов не подписывает, доказать это — большая проблема. На Западе, чтобы схватить заговорщиков с поличным, применяют такие методы, как скрытое прослушивание, промышленный шпионаж. Для Грузии такие изысканные методы работы — дело далекого будущего. Так что, судя по всему, еще многие годы Грузия так и останется страной картельных соглашений.