В конце 1983 года, за несколько месяцев до заявления о бойкоте Олимпиады в Лос-Анджелесе, спортивные чиновники Советского Союза прислали руководителю национальной сборной по легкой атлетике детальную инструкцию. В ней говорилось, что стероидов в таблетках, принимаемых перорально, недостаточно, чтобы обеспечить полное превосходство на Играх. Лучшим спортсменам нужно было также делать уколы еще трех разновидностей анабогических стероидов. В инструкции содержались точные количества препаратов и расписание их приема. Чиновники заверяли, что достаточное количество запрещенных препаратов было в Институте физкультуры и спорта в Москве, входившем в систему Госкомспорта. Как было сказано в инструкции, мощные средства были критически важны, чтобы соответствовать уровню соревнований.
Документ, полученный The New York Times от бывшего главного врача советской легкоатлетической сборной, подписан Сергеем Португаловым, советским спортивным врачом, который впоследствии превратил растущий интерес к новым методикам допинга в свой капитал.
Сейчас, когда прошло уже больше тридцати лет, доктор Португалов оказался в центре российского допингового скандала. Прошлой осенью Всемирное антидопинговое агентство назвало его ключевой фигурой допинговой программы. Согласно отчетам ВАДА, он собственноручно делал спортсменам уколы запрещенных препаратов и за деньги скрывал их нарушения. Недавно вскрывшиеся допинговые схемы, которые, по утверждению руководителей антидопингового агентства, действуют уже по меньшей мере в течение десятилетия, вынудили международную федерацию отстранить российскую легкоатлетическую команду от Игр в Рио — это самое суровое наказание за допинг в олимпийской истории.
На легкоатлетических соревнованиях на этой неделе никто (за исключением прыгуньи в длину Дарьи Клишиной, чью апелляцию в понедельник удовлетворил Международный арбитражный суд по спорту. — Открытая Россия) не будет представлять Россию — страну, которая всегда в этом виде спорта собирала урожай медалей.
Документ 1983 года и свидетельство доктора Григория Воробьева, который больше трех десятилетий работал с советской легкоатлетической командой, дают новую информацию о масштабах российской государственной допингов программы.
[img url=»https://i.imgur.com/9AM0MJUh.png» text=»»]
Победа любой ценой
В свои 86 лет доктор Воробьев сохранил прямую осанку при росте за метр восемьдесят. В 1950-х годах, еще студентом Ленинградского мединститута, он играл в баскетбол в молодежной команде, но решил не идти в большой спорт, посчитав такую карьеру нестабильной. Воробьев с гордостью вспоминает, что его тренером был Александр Гомельский, который в 1972 году привел сборную СССР к сенсационной победе над США на Олимпийских играх (в биографиях Гомельского работа с такой командой не упоминается; до 1952 года он в Ленинграде тренировал женскую команду «Спартак», а в 1953 году уехал в Ригу, где возглавил клуб СКА. — Открытая Россия).
Воробьев работал в российской спортивной медицине до конца 1990-х годов. Пять лет назад у него ухудшилось здоровье, и он переехал из Москвы в Чикаго, где живут его сын и внуки.
Он давал интервью в течение двух дней в жилом комплексе для пожилых, где на столиках в вестибюле лежат газеты на русском языке. На нем был синий спортивный костюм с надписью «СССР» на спине. Он с воодушевлением рассказывал о своем сыне, который несколько недель назад возил его в больницу и сказал, что ему хотелось бы, чтобы на фоне недавних допинговых скандалов мир узнал о жизни его отца.
Воробьев говорил по-русски, переводил его сын. Одни детали он вспоминал более ярко, чем другие. Журналы, документы и черно-белые фотографии помогали ему восстановить в памяти события, начиная с 1959 года, когда он стал одним из первых в СССР профессиональных спортивных врачей. Он помогал самым знаменитым спортсменам страны улучшить координацию, силу и гибкость. Кроме того, он специализировался на травмах ног.
[img url=»https://i.imgur.com/D6ieGUTh.png» text=»Григорий Воробьев. Фото: Alyssa Schukar / The New York Times»]
Без особенных эмоций он рассказал о системе, в которой первостепенной задачей было победить любой ценой и не попасться. Он был лоялен своей стране и при этом пытался справиться с противоречиями: как член медицинской комиссии Всемирной легкоатлетической федерации он должен был следить за применением допинга, при этом зная, что многие из лучших спортсменов России пользовались запрещенными препаратами.
Министерство спорта России и НИИ спорта не ответили на запросы о комментариях по телефону и электорнной почте.
Воробьев сказал, что не уверен, была ли осуществлена на практике допинговая схема, описанная в документе 1983 года. Но вне зависимости от этого его рассказы дают впечатление о менталитете советского спорткомитета, где во главу угла ставили результаты. По его словам, со временем это только усиливалось и спортсменов все интенсивнее пичкали медикаментами. К 1970-м годам большая часть спортсменов, с которыми он работал, а их было несколько сот, интересовались препаратами, улучшающими спортивные результаты, особенно после поездок на международные соревнования.
Когда спортсмены обращались к нему за советами и индивидуальными консультациями, он рекомендовал принимать «как можно меньшие дозы», предупреждая их, чтобы они следили за симптомами передозировки — судорогами и изменением голоса. Прежде всего он подчеркивал, что препараты не являются заменой интенсивным тренировкам.
[img url=»https://i.imgur.com/GJlXV4ah.png» text=»»]
Не все спортсмены решались применять запрещенные вещества, рассказывает Воробьев. Он защищает советский спорт от обвинений в том, что тот был полностью допинговым.
Оценить количество спортсменов, применявших допинг, он не может и добавляет, что некоторые из тех, кто демонстрировал радикальные изменения физической формы, при приватных консультациях с ним отрицали использование запрещенных средств. Но малые дозы пероральных стероидов, как рассказывает Воробьев, были широко распространены среди лучших легкоатлетов. Он говорит, что если бы он отговорил спортсменов от допинга, ему поставили бы в вину низкие результаты и уволили бы.
Особенным мотивирующим фактором после Олимпиады 1976 года стали успехи команды ГДР, которая выиграла почти столько же золотых медалей, сколько и СССР. Впоследствии стало известно, что в ГДР проводили агрессивную государственную допинговую программу.
Антидопинговое движение в те годы было в самом начале своего становления, а ВАДА было создано только через 20 с лишним лет. НО спортивные руководители чувствовали, что на крупных соревнованиях бороться с допингом необходимо. МОК запретил анаболические стероиды, на Играх 1976 года начались проверки на их применение, и тот режим, который советские спортивные чиновники предлагали перед Лос-Анджелесом, был однозначно запрещенным.
Воробьев утверждает, что он всегда возражал против инъекций стероидов, которые обычно делали в бедро или ягодицы. Он считал чересчур опасным этот метод, при котором концентрация препарата слишком высока.
[img url=»https://i.imgur.com/zGJxLUXh.png» text=»»]
В записке 1983 года, адресованной начальнику Воробьева, главе советской легкоатлетической федерации, говорилось о спортивных результатах как основной мотивации для включения инъекций в «индивидуальные карты специальной фармакологической подготовки», уже разработанные для спортсменов национальной сборной после заседания в Госкомспорте 24 ноября 1983 года.
Три дополнительных препарата, которые предлагалось колоть спортсменам, — это ретаболил, стромба и стромба-джет, формы стероидов деканата нандролона и станозолола. Чиновники утверждали, что располагают достаточными запасами ретаболила.
В записке, подписанной доктором Португаловым и его коллегой по Институту физической культуры Рошеном Сейфуллой, говорилось, что есть ряд свидетельств того, что основные соперники советских спортсменов собираются пользоваться этими инъекциями анаболических стероидов на предстоящих Олимпийских играх. В качестве первых кандидатов на инъекции были названы ведущие спортсмены, имевшие шансы на олимпийские медали. Особое внимание предлагали обратить на тех, кто показал хорошие результаты, принимая стероиды в таблетках.
По инструкции Госкомспорта каждый день спортсмены должны были получать от трех до пяти 50-миллиграммовых ампул. Инъекции следовало прекратить за 145-157 дней до Олимпиады.
Согласно документу, в заговоре участвовала советская антидопинговая лаборатория: помня об олимпийских проверках на допинг, чиновники дали ей задание установить, как долго следы данных стероидов сохраняются в организме.
«Причина отказа от инъекционных формах, по существу, только одна — отсутствие точных данных по срокам выведения инъекционных форм АС [анаболических стероидов]», — сказано в записке. Дальше там говорилось, что официальные рекомендации и заключения будут получены не позднее 15 декабря 1983 года. Подразумевалось, что спортивные руководители и сотрудники антидопинговых организаций сговорились скрыть применение допинга.
Такой же сговор был и в России, как следует из опубликованного в прошлом месяце доклада ВАДА о расследовании. Там в подробностях описано, как национальная антидопинговая лаборатория помогала составить специальные допинговые коктейли для российских спортсменов и по приказу министерства спорта скрывала нарушения.
В мае 1984 года, примерно через пять месяцев после появления документа с изложением допингового плана, Советский Союз отказался от участия в Олимпиаде, ссылаясь на «антиолимпийские действия американских властей и организаторов Игр». В сообщении ТАСС говорилось о «шовинистических настроениях и антисоветской истерии, целенаправленно возбуждаемых властями Соединенных Штатов».
Но стремление к победе на соревнованиях с помощью запрещенных веществ никуда не делось, рассказывает Воробьев. Он говорит об атмосфере, в которой победа была сверхважной, препараты подменяли тренировки в качестве основного метода подготовки, а значимость фигуры доктора Португалова продолжала возрастать.
[img url=»https://i.imgur.com/qiavGkeh.jpg» text=»Зимние костюмы для советских олимпийцев к играм 1984 года. Фото Валерия Зуфарова и Вячеслава Ун Да-сина / Фотохроника ТАСС»]
Мировоззренческие различия
Десятилетиями мало кто за пределами России знал доктора Португалова. Но у себя в стране, как рассказывает Воробьев, он был «весьма авторитетной и очень осведомленной» фигурой и не стеснялся открыто говорить, что имеет доступ к лучшим средствам, повышающим результаты. Воробьев говорит, что его собственный взгляд на подготовку спортивной элиты не совпадал с подходом Португалова, и он десятилетиями хранил документ, потому что считал его доказательством того, как Португалов влиял на советские исследования в области спорта.
Всемирная известность пришла к доктору Португалову в 2014 году, когда двое российских разоблачителей рассказали, что он был ключевой фигурой в российской допинговой схеме. Супруги Юлия и Виталий Степановы — бегунья на средние дистанции и бывший сотрудник российского антидопингового агентства — признались в интервью немецкой телекомпании ARD, что Португалов снабжал Степанову препаратами, улучшающими результаты, и разработал многоуровневую систему платежей, по которой он получал долю от призовых денег, варьирующуюся в зависимости от достоинства медали, которую выиграет спортсмен.
«Он хвастался перед Юлией, что за несколько десятилетий сделал множество олимпийских чемпионов», — говорил в интервью Степанов, описав Португалова как человека высокомерного и более заинтересованного в получении прибыли, чем в успехе спортсменов.
Расследование, проведенное по заказу ВАДА, подтвердило информацию Степановой и заключило, что деятельность Португалова была более широкой.
[img url=»https://i.imgur.com/1oygtw0h.png» text=»»]
После уничтожающего доклада, опубликованного прошлой осенью ВАДА, Португалова отстранили от работы с российскими легкоатлетами и уволили из НИИ физической культуры. Представитель ВАДА сказал, что российское министерство спорта заверило агентство, что Португалов больше не работает на государство. Тем временем продолжается расследование его деятельности. В прошлом месяце международная федерация плавания наняла юриста для рассмотрения утверждений о том, что Португалов снабжал запрещенными средствами российских пловцов.
Бывший президент ВАДА Ричард Паунд, руководивший прошлогодним расследованием применения допинга в российской легкой атлетике, сказал о документе 1983 года, что его не удивило это свидетельство давней истории российской программы.
«Он показывает тот фундамент, на котором многое было построено, — сказал он. — Система, с которой мы столкнулись, не нова. Это продолжение советской истории».
Ответом России на обвинении в систематическом применении допинга, поддерживаемом государством, была некая смесь отрицания и раскаяния. Президент Владимир Путин раскритиковал расследование в отношении его страны как политически мотивированное, но при этом отстранил упомянутых в отчете чиновников от работы и объявил о широкомасштабных мерах по изменению отношения к допингу в спорте.
Министр спорта России Виталий Мутко в интервью этим летом сказал, что допинг — проблема культуры и образования, и заметил, что еще в 2009 году говорил Владимиру Путину, что это пятно на репутации страны. «Мы хотим сделать здоровую нацию», — уверил министр и подчеркнул, что страна уходит от старого советского наследия.
[img url=»https://i.imgur.com/e7noJxBh.jpg» text=»Виталий Мутко. Фото: Павел Головкин / AP»]
Все еще болельщик России
Работа доктора Воробьева в национальной команде закончилась, после того как его обвинили в нарушении антидопинговые правил одним из спортсменов в середине 1990-х. Нарушение заключалось в применении фенотропила — лекарства, которое принимают российские космонавты и военные, чтобы преодолеть усталость.
Он без эмоций рассказывает об обстоятельствах, при которых завершилась его 37-летняя карьера. «Это жизнь», — говорит он и по-прежнему выражает лояльность по отношению к министерству, критикуя только Португалова, который, по его словам, принес в спорт коррупцию и перенес главный акцент с профессионализма тренеров на допинг.
«Рад ли я, что спустя двадцать лет проблемы вышли на поверхность? — говорит он, имея в виду свое увольнение в 1996 году. — Это было неизбежно».
Через много лет после отставки Воробьев особенно интересуется психологической подготовкой к соревнованиям и задает корреспонденту вопрос о том, как тренируется она.
«Вы согласны, что тренировки важнее, чем стероиды?» — спрашивает он после четырехчасового разговора о допинге, во время которого он часто ударял кулаком по столу и ногой по полу, подчеркивая важные утверждения.
Воробьев слеп на один глаз и плохо видит другим. Он редко включает телевизор, стоящий на маленьком шкафчике, на который небрежно брошены спортивные носки. Но он собирается на этой неделе посмотреть соревнования по легкой атлетике в Рио. Он не осуждает и не поддерживает недавний допинговый скандал, из-за которого от Игр была отстранена команда России. Он лишь в манере государственного деятеля выразил поддержку «Олимпийского движения» и решений МОК об участии в соревнованиях.
«Очевидно, это пойдет на пользу России, — говорит он, как ни в чем не бывало пожимая плечами в своей форме советской команды. — Надеюсь, это будет уроком, и в результате они будут лучше тренироваться и меньше принимать стероидов».
Оригинал статьи: Ребекка Руис, «Советский допинговый план: документ, свидетельствующий о незаконной подготовке к Олимпиаде-1984», The New York Times, 13 августа. Перевод подготовили в OpenRussia.org